– Ладно. Поглядим…
Она уже видела перед своим взором, как дальше будет развиваться событие. Ведь она не какая там: хухры – мухры была, работала все же в сельской Мэри.
Надо было только умело ждать, а результат она уже видела, какой будет. Мужик он, с которым она жила, был еще в соке. Тяжести он, в своей жизни, вроде, не таскал, и не пахал землю от зари, до зари. Молол только языком с трибуны, всю свою сознательную жизнь, ничего не делая. А то, что он слабоват водкой? Ну кто ж теперь в деревне, в стране, водку не пьет? Все пьют. Да и местная либеральная власть, потворствует к этому, выдавая зарплату своему электорату, водкой и порошками стиральными.
*
О разговоре с мужем, она в очередном своем письме, все же известила сыну. Сердце изболелось у нее от этих ею не разрешимых дум. Знала, сообщение это её расстроит его, но ничего поделать собою не могла. Да и стыдно ей еще было. Но, зная хорошо мужа, ожидала, он рано или поздно, все равно снова вернется к этому разговору. Поэтому, с помощью сына хотела, хотя бы, как – то, оттянуть на время этот вопрос. Хотя и понимала, он не отстанет, ни за что, от своей затеи, а главное, знала, от кого это идет посыл. Вот, когда она дождется от сына письмо с ответом, она и решить, что делать ей в дальнейшем с этим новым домом.
Но ответа она получила от сына не сразу. То ли там, он её не мог вовремя получить, то ли еще что. Нынче ведь, и почта не очень старательно выполняла свои функции. Некоторые в деревне люди с месяцами не могли получать переводы, отосланные из города с их детьми. Нет, деньги приходили на почту вовремя, но тут сами почтовики, видимо, нарочно тянули время выдачей переводов. То ли они завидовали, кто присылал, то ли временно скрытно пользовались с этими деньгами, пока этот получатель перевода не начинал угрожать их судом.
*
Позже он, оправдываясь перед матерью, в своем письме, написал, что её письмо он получил только через месяц. Вручил ему тогда это письмо матери, декан факультета журналистики, с упреком высмеяв его.
– Адрес тут, сами видите, Володя. Витиевато, не сразу сообразишь. Это, как к деревне дедушке, получилось. Университет, Куренкову Владимиру.
Сконфузишься, конечно. Но, а что было ему в оправдании сказать своему декану?
Ответил он и маме. Что он в общежитии университетском живет. И адрес указал, как, по какому ему адресу маме писать, а в конце еще в сомнениях намекнул ей, хотя, до конца не уверен был, приедет ли он на зимние каникулы. Но все равно, уверил он своим письмом матери, что если у него в планах ничего не изменится, там по приезду, то переговорит и о кирпичном доме со своим отцом. Но осуществить эту поездку, он так и не смог. В каникулы он так и не поехал к маме. Не было возможности. Нет, деньги у него полученные от мамы на учебу, были, он их еще не истратил. Купил себе только приличный и не очень дорогой пиджак, чтобы в нём на занятие ходить. Ну, там, на сигареты, у него еще уходили деньги.
К никотину на свою беду, он, конечно, пристрастился в редакции газеты. Что уж тут поделаешь – привычка подражать других. Первый раз, когда попробовал, волновался, конечно, встречаясь с корифеями, пишущими братьями. Предложили. Закурил. Вначале неумело. Со временем привык, или уверил себя, что он сигаретой во рту не будет выделяться от этих корифеев. Параллельно он еще и учился. Денег ему ведь надо было добывать и на еду. А пойти на железнодорожный вокзал, как многие его знакомые по университету делали, разгружать вагоны щебнями, он понимал, для него эта работа была непосильная. Конечно, он не такой уж был хилым здоровьем, но для этого у него всегда был готовый ответ. «Не для этого же я приехал в город, чтобы вагоны разгружать».
