– Любимому отцу и мужу. Скоро мы снова встретимся. Жутковато, да?
– Нужно открыть его.
Глаза Филиппа поблёскивают от предвкушения. Возможно, это всего лишь игры моего воображения, но даже его лицо изменилось – черты заострились, губы изогнулись в хитрой усмешке. Охотник настиг добычу.
Он попытался сдвинуть плиту – безуспешно. Попробовал отодвинуть её с помощью лома, но тоже не преуспел. Наблюдать за его потугами одно удовольствие – он так и не начал мне нравиться, так что в душе я упивался злорадством.
– Может, здесь тоже есть рычаг? – Он упёр руки в бока и огляделся.
– Тогда как он открывает его по ночам?
– Ты недооцениваешь этих существ. Он силён как дюжина мужчин. Твоя рука ещё кровоточит? – Вдруг спросил Филипп.
– Думаешь, здесь…
– Клади руку на крышку, – приказал он.
На ладони действительно ещё поблёскивает кровь. Вернувшись в Лондон, первым делом пойду к доктору, чтобы он проверил не попала ли в рану инфекция.
– Живее.
Едва кровоточащая рука коснулась плиты, камень дрогнул. Он будто вдохнул, это движение так похоже на то, как вздымается человеческая грудь, что я затаил дыхание. Таинство, старинный колдовской обряд на крови – вот, что это такое. Ничего подобного я никогда не видел.
Судя по всему, Филипп перемены не заметил. Он принялся расхаживать туда-сюда, явно стараясь придумать, что делать дальше. А я молчал.
– Открой его, – вдруг сказал Филипп.
– Что?
– Открой проклятый гроб! – Рявкнул он. – Замок ведь открылся, верно? Почему ты молчишь, чёрт бы тебя…
Он толкнул плиту и наружу вырвался рой огромных, жирных насекомых. Комната наполнилась жужжанием крыльев, эхо усилило его в сотню раз. Я закрыл голову руками и отошёл к стене, но рой плотным коконом облепил меня, насекомые наполнили склеп, их крошечные лапки повсюду – на лице, на одежде, в волосах!
Я хотел закричать, но только сильнее сжал губы, чтобы ни одна из тварей не залезла внутрь. Одной рукой закрыл нос, второй заткнул ухо, Филипп что-то кричит, но его почти не слышно из-за шума крыльев.
Рой ринулся прочь сквозь открытые двери, я увидел, что Филипп побежал следом и кинулся вдогонку. Мы поднялись наверх невероятно быстро, лампа потухла в середине пути, так что бежать мне пришлось буквально наощупь.
Насекомые вырвались из подземелья, заполнили кухню и полетели дальше. Я, задыхаясь, нагнал Филиппа у входной двери, которая оказалась распахнутой настежь. Он, наконец, остановился и замер, подняв лицо к небу.
Я вышел из замка, чтобы увидеть, на что он смотрит, и взору моему открылось поистине удивительное зрелище – насекомые сгорали в солнечных лучах. Сотни алых мух вспыхивали искрами, становились крошечными тлеющими угольками, а затем падали на землю, на лету превращаясь в хлопья невесомого пепла.
– Что это было? – Потрясённо спросил я.
– Наша добыча, – прорычал Филипп. – Он выбрал смерть.
– О чём ты говоришь?
– О вампире, Морган. Он обратился роем и обвёл нас вокруг пальца.
– Хочешь сказать…
– Хочу сказать, что мы крупно влипли. Пошли, мы должны немедленно вернуться в Лондон.
– Но…
– Быстрее, Морган! Как же мне надоело постоянно тебя подгонять.
«Мне тоже это надоело!» – хотел сказать я, но смолчал. Это самая провальная миссия за всю мою карьеру. Хорошо, что в Ордене об этом не узнают.
Почёсывая шею, я пошёл за Филиппом, мечтая о тёплой ванне и чашке крепкого кофе.
