Ненужные, нескромные мысли. Надо уходить. Действительно НАДО. Иначе я настолько коснусь чужой непонятной мне жизни, судьбы, что уйти станет гораздо труднее.
Я много раз убеждался — лучше не «трогать» участием или любопытством людей, с которыми встречаешься мимоходом. Не останавливать вопросами, если нельзя получить краткий вежливый ответ. Потому что возникнет необходимость выслушать целое откровение. К чему? Это займёт время, но ничего не переменит.
Мы живём за окнами наших квартир. Каждый вечер зажигаем свет, и с улицы виден золотистый квадрат, прикрытый шторой. И только. И там, за этой шторой, жизнь, а на улице снег, или дождь, бывает и солнце. Приходит ночь, наступает рассвет, весна, лето, осень и опять зима. И всё тот же свет и неизвестность для прохожего: что же там, за окном?
Не надо трогать эту неизвестность, если ты равнодушен к ней, потому что твоя жизнь может измениться и твоя Судьба с недоброй усмешкой накажет тебя за любопытство.
В общем, зря я приехал к Нине. Зря… Вот какой вывод напрашивался.
Но всё ещё можно поправить.
— Спасибо за ужин, — говорю я и мысленно даю себе слово никогда больше не звонить ей, — ещё раз простите за вторжение, мне, в самом деле, пора.
— Поздно очень, никакой транспорт не ходит, — она смотрит на меня безнадежно.
— На машине доберусь, мосты сейчас не разводят…
Я встаю, Нина покорно ставит чашку на стол и тоже встает, чтобы проводить меня. Она молча идёт за мной до самой входной двери. Одевшись, берусь за ручку и только теперь замечаю — замок не защёлкнут, всё это время мы так и просидели в открытой квартире.
— Вы закрывайтесь получше, — говорю я вместо «До свидания»
— И это всё? – спрашивает она.
В голосе её натянутой до предела струной дрожит отчаяние. Я оборачиваюсь и встречаю взгляд Нины. В серых глазах мечется страх, читаю в них невысказанную мольбу не оставлять её сейчас. Ужас перед бесконечным глухим одиночеством проходящей ночи и всех последующих ночей.
Я сопротивляюсь ее взгляду, сопротивляюсь, как могу, один шаг за порог — и никаких обязательств, свобода! Нет. Я же человек… Мне не может быть все равно!
— Не всё, Нина… если ты скажешь остаться, то не всё…
И, уже не отдавая себе отчёта в дальнейшем, стягиваю куртку, не глядя цепляю за крючок вешалки, беру Нину за плечи. Это выходит грубо и, наверно, ей больно, но она не отталкивает — молчит.
Приходит странная обида, нестерпимое желание, чтобы меня она ждала. МЕНЯ! А не просто так, случайная встреча. Чтобы свет в ее окне не был мне чужим.
Я целую ее, жестко, зло, всё с той же обидой, и как будто наказывая. А она не противится, губы её отвечают, уступают, покоряются. Мне становится стыдно.
— Прости, — шепчу я.
А потом лавиной срывается и погребает под собой все прочие мои чувства потребность в нежности. Я хочу не столько физической близости, сколько быть близким с этой странной рыжеволосой Ниной, о которой, собственно, ничего и не знаю, кроме адреса, телефона и имени.
Час спустя в ее постели мы обретаем некоторую способность мыслить и говорить связно, но потрясение так глубоко, что наваливается сон. Может, проходит ещё час, или больше. Просыпаемся мы одновременно. За окнами по-прежнему темно, но приглушенный снегом шум машин, невнятные звуки за стеной, скрип полов сверху свидетельствуют о том, что уже утро.
А может, год прошел, и я давно просыпаюсь вот так, рядом с ней, а про телефонный звонок и всё прочее мне только приснилось? И ждёт она на самом деле меня, только меня, а не какого-то там Сергея.
