Переживания мои оказываются даже глубже, чем я подозревал, обида приходит неожиданно, я пытаюсь и не могу скрыть это.
А потому, когда Нина говорит:
— Нет, это ты прости, — и протягивает мне руку, я резко откидываю одеяло и, уже не смущаясь наготы, встаю. Мне всё равно. Я подбираю одежду и быстро напяливаю на себя, не заботясь о том, как всё это выглядит со стороны. Вся история с ночным звонком кажется мне теперь грязненькой и мелкой. Какая уж там «Дама с собачкой». И близко не лежало. Не надо было приезжать…
— Значит, всё? — теперь я задаю этот вопрос.
— Да, всё, «до свидания» вряд ли, а «прощай» — смешно, правда?
— Нет, грустно…
Я не знаю, что надо сказать и сделать, чтобы разбить эту стену. Сейчас уйду и, как решил, больше не позвоню ей, и она мне не позвонит. Мы останемся чужими, и наши судьбы не станут улыбаться ни по-доброму, ни по-злому.
— Ну… в общем, я пошел, — говорю я, продолжая глупо стоять посреди комнаты, — всё же спасибо за чай и вообще…
Она опять качает головой и произносит со вздохом:
— Ты бы ещё баксы предложил.
Ещё хуже вышло, нет бы молча уйти, а теперь ещё и виноват оказался.
Тут я не выдерживаю и взрываюсь.
— Всё невпопад, что ни скажи тебе! Ты мирно разговаривать можешь?
— Могу. Всего хорошего, скатертью дорога, чертям поклон.
Она говорит это не очень любезно, но не изменяя тона.
И тут…
Я смеюсь, сажусь на постель рядом с ней, обнимаю её, она пытается вырваться, но я не пускаю.
— Думаешь, я сейчас уйду, громко хлопнув дверью? – спрашиваю я.
Она поводит плечами, ещё раз пытается скинуть мои руки.
— Может, и уйдёшь.
— У тебя несносный характер, Нина.
— Я знаю. — Растерянное обиженное лицо выдает её. Она быстро справляется, но я замечаю за защитной маской равнодушия и самостоятельности другое: «Не уходи».
— А если я всё-таки останусь? – Я обнимаю её крепче. Она сдаётся, кладёт голову мне на плечо и отвечает.
— Я сварю ещё кофе.
— Идёт, а потом махнём куда-нибудь за город. Хочешь в Павловск на каток? Зачем нам ждать выходных? И потом, вдруг ты передумаешь и прогонишь меня до того времени, а мне хочется погулять с тобой. Смотри, — я киваю на окно, — снег какой, всё идёт и идёт. Там сейчас красиво, ты была в Павловске?
— Была… давно, с мамой. Только мне на работу и в институт вечером. Я учусь.
— Мне тоже на работу, но один-то раз можно прогулять?
— Посмотрим… сначала кофе.
***
Мы прогуляли и день, и следующий, но до катка так и не добрались, только до постели.
Зато потом были выходные, и мы всё-таки поехали и в Павловск, и на острова.
Нина всё больше нравилась мне своей неуравновешенностью, странными сменами настроения. Никогда нельзя было ожидать, что она скажет и сделает в следующую минуту. У меня была женщина, и я даже прожил в гражданском браке три года. У нас была спокойная, размеренная правильная жизнь, для которой двое сошлись по обоюдному согласию. И так же разошлись. Без ссор и скандалов. Потом я жил один, семейная идиллия меня больше не привлекала.
И вот Нина. Просто НИНА.
Я сделал ей предложение через три месяца. Вернее, сделал-то его уже через три дня после нашего знакомства, но Нина всё не соглашалась. Ей казалось, что мы недостаточно знакомы и вообще не очень подходим друг другу.
А я совсем не думал об этом. Мне было хорошо с ней, я видел, что и Нине хорошо со мной, так о каком ещё «подходим» задумываться?
Наконец, я убедил её, и в начале мая мы оказались на пороге пышного зала Дворца Бракосочетаний на набережной Невы.
