– Для начала – давай сделаем рассылку и попросим, чтобы айтишники поменяли пароли на ее учетке и ее почте, – рассудительно сказала Оля. – А дальше видно будет.
Неужели, в самом деле, мир без стервей?..
Это выглядело неправдоподобно, но, например, Ладе, зависимой подпевале, похоже, хватило просто пинка под зад от машины, душа из грязи и известий про Эмму и ответственность, чтобы начать проявлять нормальные человеческие качества, а сама Эмма, наверное, была орешком покрупнее и покрепче – и щучковость из нее можно было вывести только радикальными способами.
Но вот… почему? И как.
Мысли Оли крутились вокруг этого еще некоторое время, пока другие заботы не раздергали внимание – но вечером она зачем-то пошла к другому метро, только бы не ходить мимо говорящего метромоста.
Хотя, конечно, не в нем было дело.
Наверное.
Скорее всего, дело было просто в том, что у нее наступила полоса удач – хоть и стремновато было думать о том, что ее удачей было чужое несчастье таких эпических пропорций. Но если и так, то светлая полоса не собиралась, кажется, длиться долго.
– Нет, определенно, что-то не так. Вы следуете формульности, это никуда не годится, мы же не пытаемся написать с Вами проходную вещь, которую забудут в тот же момент, как перевернут страницу. Мы пытается сделать что-то, что будет вгрызаться в уши, просверливать мозг смыслом и ритмом. А у Вас снова вышел просто гладенький и спокойный текст, без вызова. Он не цепляет. Мы не можем позволить себе, чтобы Ваш текст не цеплял, – отповедь была … неожиданной, мягко говоря. Неделю назад она была автором будущего шедевра, а сейчас – кажется, этот титул более ей не принадлежал. – Нужно что-то другое, Ольга. Что-то неожиданное, хлесткое. Противоречивое. Что-то, что одновременно вызывает вопрос и дает ответ.
И он едва слышно вздохнул, разочарованно и глухо, и от этого тихого звука Олю буквально замутило, словно он переворачивал что-то внутри нее и тянул личинку за хвост из головы.
И что же это такое должно быть, вопрос-ответ? Оля отчаянно силилась придумать, но выходило только что-то все более беспомощное.
Возможно, она в самом деле была хуже всех, несмотря на первоначальные слова Главного, и прав был тот недоброжелатель, на самом деле.
“Мы создали мир линейным”, – не согласилась личинка у нее между ушами, но что это значило понять было невозможно.
Ру явился в их кабинет внезапно, как смерть, такой же стремительный, необратимый и пахнущий зимней хвоей. Оля еле-еле успела бахнуть поверх распечаток какой-то договор и подпрыгнуть на месте одновременно с Ладой, как пловчихи-синхронистки.
– Добрый день, дамы, – поздоровался директор с легкой небрежностью. – Как вам тут работается?
– Нормально, Рудольф Юрьевич, – отрапортовала Лада. – То есть, конечно, нам очень не хватает Эммы, но мы стараемся.
– Что ж, вижу, вижу, – он сделал круг по кабинету, разглядывая стены и шторы, потом более мелкие круг, обходя столы. Он выглядел таким нормальным, что Оле было странно себе представлять, что у него в голове такое, как ей приходилось разбирать. – Примите, пожалуйста, еще одно задание, – он обогнул Олин стол и потом снова – в другую сторону, от чего она сразу почувствовала себя жертвой в загонной охоте, а в голове что-то задвигалось, но молча. – Ольга, верно? Ольга. Пожалуйста, поищите, кто из наших конкурентов сейчас в хорошей форме. Меня интересуют компании с высокой капитализацией, но не расширявшие бизнес недавно.
