Я не знал, как это будет воспринято, но всё же…
Я вдохнул, глотнул ещё виски – каплю смелости, запоздалую, но тёплую – и наклонился чуть ближе:
– Можно пригл…
Но она уже повернулась ко мне. И мягко, почти извиняясь, перебила:
– Не надо… Извини.
Я замолчал.
Слова застряли где-то на полпути между сердцем и губами.
Я не обиделся – просто почувствовал: для неё этот отказ – не защита от меня.
Это что-то другое.
Вероника подняла взгляд, немного неловкий, но тёплый, и тихо добавила:
– Это не из-за тебя… правда. Я просто… не умею танцевать.
Она на секунду отвернулась, будто стеснялась даже произнести это.
– Не смейся, – добавила с полуулыбкой, будто заранее защищалась.
Я рассмеялся, но не громко. Искренне. С теплом.
– Это не стыдно.
Наоборот – классно.
Значит, есть повод научиться. Давай я научу тебя. Если честно… я тоже не особо герой танцполов.
Она засмеялась. По-настоящему.
Легко, не наигранно, не из вежливости – а потому что почувствовала:
я смеюсь не над ней,
а с ней.
И мы оба – на одном уровне.
– Хорошо, – сказала она, всё ещё улыбаясь. – Но не здесь.
Я не хочу стать посмешищем для здешних.
Она указала взглядом на танцующих. Там всё было красиво. Гладко. Слишком безупречно.
Она – не отсюда.
Я это знал. И, кажется, она это знала тоже.
– Я согласна. Но в другой раз. В другом месте.
Хорошо?
Я кивнул.
Тихо. Без слов.
Потому что в этот момент слова были лишними.
Каждое её «хорошо»,
каждое «извини»,
каждый звук, каждый взгляд,
были как прикосновение, которое не коснулось кожи, но прошло сквозь грудную клетку прямо в сердце.
Я не знал, как описать это чувство.
Но знал, что оно – настоящее.
Я смотрел на неё и чувствовал, как всё внутри медленно меняется.
Я хочу прожить эту жизнь.
Не просто примерить. Не просто поиграть в неё, как ребёнок в дорогой костюм отца.
А по-настоящему – с каждым днём, с каждым взглядом, с каждым шагом.
Я чувствовал это: мне здесь хорошо.
Мне здесь – по-настоящему хорошо.
И Вероника…
Я не мог объяснить, что именно между нами.
Это не страсть. Не влечение.
Это – тёплая волна. Плавное притяжение. Как будто мы не просто встретились, а вспомнили друг друга.
Как будто это чувство уже где-то было. Когда-то. В другой жизни.
Но я не хотел торопиться.
Не хотел казаться навязчивым, рваться ближе с первого шага.
Я уже чувствовал, что пьянею. Не от виски.
От неё.
Я сделал паузу.
Затем взял салфетку, аккуратно записал номер.
Подал ей – без слов.
– Я ухожу, – сказал я спокойно. – Тоже не хочу напиваться.
Если… если захочешь – позвони. Я приду.
Она взяла салфетку.
Посмотрела на меня.
А потом – в сторону.
Так, будто что-то хотела сказать.
Останься.
Она не произнесла это вслух.
Но я почувствовал.
И этого было достаточно, чтобы уйти с улыбкой.
Я позвал официанта.
Попросил счёт. И посттерминал.
Я знал, что это будет дорого.
Но мне было всё равно.
Это был мой первый вечер здесь, по-настоящему.
Первый, где я почувствовал – я живу.
Счёт: 18,500 долларов.
Я не вздрогнул.
Просто ввёл код.
И на мгновение почувствовал: деньги – это воздух, если ты умеешь дышать.
Флоренцо заметил.
Он подошёл, чуть ли не бегом.
– Эй! Стой, стой, ты что делаешь?! – его лицо выражало искреннее удивление. – Ты же был моим гостем! Это безумие.
Я улыбнулся.
– В следующий раз, – сказал я.
– Я просто… хочу уйти сейчас.
Он не слушал.
Ухмыльнулся, положил руку мне на плечо.
– Нет. Ты сегодня не уйдёшь вот так.
Сейчас мы едем в другое место.
Там ты будешь моим гостем.
