– Собирайся, Надька! Проспали! – объявил Б. и шарахнул по выключателю.
Наступил сентябрь, и меня отправили в школу. Я ужасно скучала по садику, но мама уверяла, что в школе куда интереснее.
– Там здорово, вот увидишь, – настаивала она, – ты ведь читаешь уже быстрее, чем семилетки! Что тебе в этом саду делать?
– Мне нравилось в садике! – я схватила маму за палец и принялась раскачивать ее руку. – Там коржик давали…
– Вика, твоя дочь зациклена на развлечениях, – сказал Б, и «твоя» у него прозвучало, как что-то плохое.
– Давай так, – нетерпеливо сказала мама, – если тебе в школе не понравится, я оттуда тебя заберу. Идет?
– Да это лучшая школа в Москве, – снова встрял Б. – Я ходил, унижался, чтоб ее туда взяли! Я вам дам «не понравится»!
В первый день школы Б. разбудил меня так, будто мы были в армии. От вспыхнувшего света я зажмурилась и натянула на лицо одеяло. Под веками кружились цветные точки, то соединяясь в парочки, то разъединяясь снова. Б. стащил с меня одеяло и откинул подальше. Лицо у него опухло со сна, волосы были примяты с одной стороны и растрепаны с другой. Из форточки подул холодный ветер. Мои ноги на огромной кровати казались куриными лапками.
– Мышка, только я с вами не пойду, мне на работу надо, – сказала мама, когда мы встретились на кухне. Она дернула ручку холодильника, а я села на край скамейки, потирая кулаками глаза. – Да где ж он? Вчера купила, чтоб ты поела с утра.
Я уныло посмотрела в холодильник. Там валялась сморщенная поголубевшая луковица. На нижней полке стоял стакан с какой-то мутной жидкостью, прикрытый сверху бинтом.
– Точно, наверно в сумке и оставила…Ну, за ночь-то не испортится? – мама вернулась с упаковкой йогурта, торопливо дернула фольгу сверху. Фольга оторвалась тонкой полоской посередине, йогурт брызнул маме на блузку. – Да что ж за день-то! Вот, поешь.
– Я боюсь с ним одна! – громко зашептала я, – поехали с нами, пожалуйста!
– Не переживай, все хорошо будет. Папа все равно лучше умеет договариваться.
– А можно, чтобы дедушка с нами пошел? Его все любят, вообще все!
– Ты там ее откармливать решила? – крикнул Б. из большой комнаты. Там что-то упало и покатилось, хлопнула дверца шкафа. Он выскочил в прихожую и принялся рыться в бумажках под зеркалом. Журналы и расчески съехали на пол. – Вика, где ее свидетельство о рождении? Мы опаздываем!
– Я не помню! Посмотри в отпускной сумке! – мама потерла переносицу. Когда папа что-то не мог найти, она сразу сердилась, а тут ей и в голову это не пришло. – Надя, дедушка с тобой пойти не сможет.
– Но ты ведь не спрашивала!
– У него работа, ты же знаешь. Да и не нужен нам никто. У нас теперь своя семья, – она с раздражением повела плечами, и крикнула в прихожую: – Может, сегодня без свидетельства примут?
Свидетельство нашлось под горшком с пальмой, мы скатились по лестнице и понеслись к метро. Рукавом куртки я утирала с лица вишневый йогурт. Б. сказал, что на еду у меня пять секунд – пришлось опрокинуть йогурт в рот прямо из банки.
Мы бежали вдоль шоссе, мимо грохотали машины. Одна из них провалилась колесом в лужу и обрызгала Б. лицо и сумку. «Кретин, тебе бы руки повырывать! И ноги тоже!» – заорал Б., схватил с дороги камень и кинул вслед машине. Я, округлив глаза от страха, переминалась с ноги на ногу. Б. больно схватил меня за руку, снова дернул вперед. На ходу он вытянул из кармана засохший платок в коричневых и желтых пятнах и стал обтирать щеку.
