буду формой отсыльной на том берегу».
«Мыс у моря, что мысли плохая пора, мыслит болью до нового рока
у дня, под который ложится твой камень из бед испытания новой
судьбы о портрет».
«Не преступник и нет от тебя уговора – быть то ближе, то дальше
другого позора, где от дней приходящих устало корит – враг земной
и о том говорит».
«Пропадаешь за долгой утратой любви, словно тени сгущаешься в
днях потому, что утратил свой звук и манеру во мне – между
бездной и мыслью в огне».
«Чёрный прииск под страхом земли не лежит, он всё помнит и сам
от того дорожит быть искусством на малом пороке души, заставляя
нас опытом жить».
«Воплощением ветра под страстью хожу и свой день наизнанку на
том ворожу, но не знаю откуда мой рай из небес – льётся стройной
пародией к склепу».
«Для готической поступи стала мне явь, что презренный манер как у
дня выбирать там смогу ложный смысл и потерянный блик -
непригодности слов умирать, точно миг».
«Разбойничий у сходства слова мир – ты сам направил точности
слезу и ждёшь её оценки, чтоб искать на сердце пережиток этим в сути».
«Двери захлопнулись вровень к лицу, стало спокойно под смерть
мудрецу в ложной оценке сегодня стоять, там измеряя нам память».
«Стол деревянный и короб во мне стали приданым под совестью лет
– ждать, что укроет там смерти игра – новое общество бед».
«Цифровые тени в промежуток ставят этот день так непривычно, что
таит там общество из муки – воздух окровавленной разлуки».
«Несносный день для вымысла мне сам расправил пошлый юмор
под нутром, но вышел, точно хруст в универсам под бдительной
отсылкой – там на грусти».
«Выше прозы мне дубль в голове, но и в найденной просьбе не жду -
говорящее чувство за мир, что когда-нибудь снова найду – этим
форму свою».
«Повесть между ближним за рукав слаженно глодает формы прав и
несчастье прячет в свод тоски, чтобы Питер повторил тот мрак».
«За оконной проталиной смерть и грядущее в смыслах о лжи, где не
знали мы множество этих портретов – из не ношенной робы войны».
«Пусть числом не богат ты на искреннем дне, пусть снуют этим
дрязги под раж одиночества вымерить странные формы в душе, и от
этого только бежать».
«Укоризна упала под мусор в тоске, упрощая свой мир в
безоглядной игре, где и ты не прощаешь единственный ад, но к
вопросам не смотришь упрёком назад».
«Этот Рим не порвал отношения вновь с исчезающей формой любви
за урон идеальности видеть ту ночь, что восторг между каждым из
прожитых дней, будто солнце».
«Нет лести упрощать сегодня ад, он высмеял тебя, теряя смысл, но в
будущее смотришь день назад и будто бы построишь – не его».
«Словно крыса крадёшься ко мне невпопад и теряешь свой смысл
для короткой руки, но нечаянно волей горишь, будто яд, возвращаясь
за телом всё время назад».
«Холодно и сыро, как в квартире ты стоял к подножью благ своих,
но не передумал ждать ещё собственное сердце – на поминках».
«Будто бы рознь запечатала ад в сердце твоём, чтоб вернуться
назад, в час, когда нет уже пищи и слов – только куёт одиночество раб».
«Цепи смыкаются в призраке ран, ты ненаглядно там смотришь
вокруг в детство и ждёшь, что не стало тебя выше искусства – такого
как я».
«Пепел из россыпи мнительных грёз стал для тебя – будто слепни в
плену мысленных образов туч, где подрос ты для всеядности – звать
на войну».
«Ровный испуг нам катает за сном ветер из призраков бурых, когда
ты в одиночество смотришь на мир, только не можешь им дух – передать».
