«Питер ничейный и Питер, как друг в пепел твой день превращает
сквозь сны, в том красноречием став, словно путь в детстве из розни
– обратной войны».
«Розы из зла и алмазные сны стали мне родом идейной печи, где за
обломками спали не мы, тронув тот ад постоянства в ночи».
«Порох из встречи стал новой бедой в бледной окраске у времени,
взяв путь этот гордый и стремя из глаз, где за коварностью вылепит нас».
«Рим в пробуждении станет мне тьмой, Рим в осуждении встречен с
судьбой между Вселенной и точкой нароста, будто бы страхам нет
счастья в душе».
«Город не меркнет, но долго под стилем дождь прибивает овальные
крылья к небу бесчестности, вылепив ад мне на иголках от муки -
заплыть и бежать невпопад».
«Странное время мы проживаем, будто идём, а на встрече линяем к
местности времени, став по рукам – только историей в даре от чувства».
«У чёрной руки – не твоя клевета, но манит тугие края этот ад, что
будто бы имиджем стала тюрьма и новый наследия мира наряд».
«Обучает время поздний шаг, чтобы говорить и чтобы делать муку
символичности куда – ты бы сам заправил идеал».
«Меньше маски в лице у актёра, но испытывать полон он сил, будто
страхом узнает свой ад – наготове от чувств говорить не своё».
«В профессии, как в мудрости заря внутри происхождения уложит
твой день сегодня, в том лишь – говоря, что это ближе идеалам сходит».
«Сфокусировав стиль на лице – ты не множишь за телом восторг, но
под чёрной игрой был никем ты сегодня, а может и сам похудел».
«Близко душу корит твой подъём для врагов – самый старый кордон
между пафосом смысла и тьмой, где в душе идеалов ты сам – не такой».
«Воцарилась пустота и окружение от почести – не явь, но из тленной
формы мерит день возраст, за которым отвечаешь – только ты».
«Распутал любви детектив и стоишь, что ночью в пути от
расщелины щит и маленький гнёт не такого, как сам в итоге от
чувства – приврать небесам».
«Может вылепил Лондон в своей голове ты немного получше, чем
явь, но уходишь у чувства и мельче в глазах идеальности гордого
довода врать».
«Шипы у идеальности видны и помнят форму мира, где и я старался
звать твой юмор от обид и в душу шевелить проворный – крик».
«Расширением слов ты пробил потолок, словно миф от утопии тычет
твой стиль, и теперь ты стараешься выждать тот срок, где бы
вылепил найденный вызов в уме».
«За жирафом пошёл твой ответ, будто шея и старается вызнать
искусство к тому утомлению боли, что держишь вину ты добытой
угрюмостью – в цели».
«По уму, как по вене спадает рассвет и качаются пользой
строптивые дни, но гордишься ты страстью, что формой внутри
отбелённой добычи, пока в ней не умер».
«Дотошный ад всё сверлит край земли, а ты крадёшь отмеренный
ответ и мучаешь меня – покуда свет не перешёл искусственно дорогу».
«Отпустил ты удачу на взглядах внутри, а она повернулась и
смотрит вослед, что такого никчёмного в возрасте лет не видала
доселе – на тайной звезде».
«Почему ты не смотришь в свой времени ад, по которому хнычет
иллюзия сквозь удалённый ответ на компьютере близ – управления
собственной формой руки?»
«Мне бы множиться в числах и просто вести свой оставленный свет
для одной пустоты, где реальности след ты не видишь, но сам -
поставляешь там возраст из смысла к уму».
«Пропустил по стаканчику – может уснул и возможностью глядя в
понурый рассвет ты не знаешь сегодня, что этого нет, чтобы завтра
настало, как будни».
«Повседневность истаяла в ритмах дождя и стоишь ты внутри, как
