Цветок заранее знал - страница 19

– Останови, – просит Джинхён водителя. Как обычно, игнор. – Вот за теми баками на разметку заезжай, – Пхан помогает выкрутить руль в соответствующем направлении. Блокировку дверей снимает также самостоятельно, дотянулся и забыл про возможность дать голосом столь незначительный приказ.

– Джинни, – беспокоиться лидер команды, Алекс, – ты куда? Нам нельзя выходить.

– Никого нет, отолью и вернусь.

– Я с тобой, – поднимает дверцу Ван Чон.

– Я тоже с вами тогда, – Инсон двигается по сидушке, выныривая следом за своим флагманом.

– Всем именно здесь, под магистралью приспичило? – подаёт в раскрытые двери голос водитель.

– Да, друг, – бросает ему вежливое Александр Ван Чон. – Самые важные дела мы с ребятами всегда делаем вместе.

Последние слитые в сеть фотки с Джинхёном провоцируют беспрерывные свайпы.

Изящная, статная, без преувеличения породистая фигура брата мелькает в предложках и в лентах подписок. Хёну идёт алый кожаный плащ, Пхан в нём настолько же амбассадор легендарного дома ricchezzА, насколько аристократ. Джинхён рождён красоваться в шмотках с последних коллекций. Интересно, этот яркий плащ ему прислали исключительно для рекламы бренда ricchezzА или его лично подарила та женщина, Габриэлла? И чего Пхан в ней нашёл. Она то известно что. А он-то?

Водрузив на столешницу зонтообразную рюмку-шале, Ёнсок выуживает из фрейзера стальные кубики для охлаждения, заиндевелые, как душа Джинхёна. Ссыпает на донышко несколько. Коктейль обязан отвечать требованиям обречённости и отречённости, быть крепким и выпиваться в одиночестве. Где-то в мини-баре оставались соджу и водка. Обследовав этикетку зелёной бутылки, Виньен морщит переносицу и фыркает, 13%, это не серьёзно. А вот Blavod, чистейший жидкий алмаз-карбонадо. Водка, похоже, настал твой звёздный час. Нужно погуглить, с чем замешать.

На последних фотках причёска у Пхана такая… свободные завитки падают на высокий лоб, рисуются вдоль скул, забавляются артистичной шеей… вроде небрежно, но всё это притворство выпендрёжника. Тем более любимец толп на стимуляторах. Ёнсок распознаёт неестественный блеск стеклянных зрачков.

Джинхён размахивает приветливо пятернёй, на каждом пальце, изученном минувшими ночами, по брендовой ювелирке. Весь такой расфуфыренный. Его группа в полном составе, весело им. Вечно подле Джинхёна толпы. Те, кто рядом – так и льнут. Каждый, кто мимо проходит, так и норовит коснуться, а то и погладить, словно брат и в самом деле идол и причастность к этому телу сулит исполнение потаённых желаний. Все возле брата, все, кроме его собственной тон-сэн.

Виньен отвинчивает крышечку с матово-угольной поллитровки и плещет на инистые кубики. От соприкосновения с леденящей поверхностью карбонадная жидкость, охлаждаясь, становится тугой и вязкой. Ёнсок закидывается вчистую, всё же паршивый из неё кулинар, не хватает терпения, чтобы долго с рецептом возиться. Решительно выдохнув, она радикально меняет курс – категорично отметает дальнейшее набухивание и с гордо поднятой головой удаляется из гостиной, чтобы отправиться в спальню (там гардеробная, а среди вещей вещества, то, что доктор прописал).

Прошмыгнув сквозь ряд в дымной палитре, неудавшаяся наследница империи Ли, останавливается у той части арсенала, где люкс в оттенках экрю. Запускает ладонь в карман кашемирового с вплетением шёлковой нити блейзера аж из позапрошлой коллекции De La Vion, и вытаскивает радужную заначку от одного очень полезного специалиста по проблематике скверного настроения. В мешке горсть подмигивающих доз, и вот наконец-то оно настало, время снятия пробы. «Приём исключительно орально», гласит наклеенная шпаргалка. Юмор у дока тот ещё, ебанутый. Ну и славно, Ёнcок же послушная девочка, она сделает всё, как предписано. На что не пойдёшь ради здорового отдыха?