Цветок заранее знал - страница 41

– Как твои порезы?

– Какие ещё порезы?

– На ноги свои посмотри.

Виньен вертит ступнями, будто видит себя впервые.

– Имей ввиду, у нас мало времени, – удивительно, что от Алекса ни одного сообщения за пятнадцать минут.

И пока младшая самозабвенно обнимает толчок, Джинхён, толкнув несколько срезов камнеподобных заслонок, обнаруживает душевую, всего одну, к сожалению. Зато с комплектами полотенец и тапочек.

За последней дверью оказывается мини-прачечная и сушильня. Не сказать, что Пхан жаждет предстать на игре с иголочки, но смердеть ему точно не комильфо. Он как раз расстёгивает ремень перед раскрытой настежь душевой, когда показывается младшая.

– Я всё, – выглядывает Ёнсок из-за дверной лопасти, прячась. Как будто её бледный зад в зеркалах не сверкает. Ещё неизвестно, кому тут больше неловко, Пхан стоит с раскрытой ширинкой. – А ты в элитных сортирах ориентируешься, как у себя дома, хён?

Джинхён готов эту мелкую бестию на руках через половину Сеула домой нести. Но Джинхёна всё равно раздражает низкий подкол. Сестра выместила на своём старшем досаду от произошедшего? Досаду на себя? Это несправедливо. Даже если у девушки стрессовый отходняк, заодно и похмельный, Пхан нихуя не слегка заебался, а ему ещё ночью работать:

– У меня нет своего дома, если ты забыла.

– Прости.

– Твоя одежда цела?

– Разумеется. А вот тебе не мешает почистить брюки. Ты коленями вляпался, вон смотри пятна, – указывает младшая.

Сообщение от Алекса не заставляет ждать: «Ты куда провалился?»

– Вали в душ, – рявкает Джинхён.

«Нашёл»

«Норм?»

«Вроде»

«Одного нет»

«Если так, то мы сваливаем»

«Нет»

«Почему?»

«Решено играть без их заводилы»

«Если нет одного, нет игры»

«Нет игры, если нет одного из нас, а им можно»

***

Никогда ранее Виньен не видела хëна настолько зловещим, как тогда, когда брат ворвался в сортир. Стройный, весь в чёрном, пружинистый силуэт, врезающийся в распахнутое пространство, шаг рассвирепевшей пантеры, острый, сверкающий и презрительный взгляд, волосы, завившиеся от влаги. Чего уж радость таить, Ёнсок аж забыла, где находится, перед глазами стены затрепетали.

– Двигайся, – Пхан подставляет половину себя под часть струй. Виньен бросает один косой взгляд и её обдаёт таким жаром, что приходится набирать в подставленные ладони душевую воду и пить, и пить. Она никогда не видела этого бугристого ирбиса полностью обнажённым. Ёнсок, как её только ноги держат, поджимается к стеночке.

– Почему… – только и может промямлить она.

– Что почему? – раздражается, намыливаясь Джинхён.

– Ты здесь.

– Через десять минут игра, от меня воняет, волосы потные, брюки в блевоте. На ускоренном максимуме у нас уйдёт как раз десять минут, придётся им всем меня подождать.

– У нас… ты сказал у нас десять минут? – Виньен жмётся к холодному кафелю, но не прекращает таращиться, разглядывая молочную кожу, родинки… Трицепс, косые мышцы такой идеальной рельефности, будто тренеры тело старшего планиметрами выверяли. По лоснящимся локонам брата стекают поблёскивающие струи, огибают точёный нос, высокие скулы, вода задерживается между приоткрытых в тяжёлом дыхании, пухлых, господи, губ.

Очередная порция душевой воды попадает не в то горло и Ёнсок закашливается, случайно взглянув пониже, на чудовищного вида синяк, тугие бёдра, высокие ноги. Опять к тугим бедрам, но больше на синяк. У Джинхёна ямочки на ягодицах? Пхан орудует по плоскому животу своими ручищами, скользит в подмышки. У него даже подмышки и те накачанные. Каждой порой Виньен ощущает разгорячённый пар, исходящий от этого тела. Да Пхан специально, что ли? Ёнсок еле-еле стоит, без очередного падения как будет из душевой выходить?