– Я не прошу тебя отказаться, – повторила Роза. – Только делать всё правильно. Дай мне время убедить тебя. Дай нам найти компромисс.
Он долго смотрел на неё, словно взвешивая её слова, прежде чем кивнуть.
– Хорошо, – согласился он наконец. – Я подумаю о том, что ты сказала. И не буду делать поспешных шагов.
Это был не полный компромисс, но начало. Роза знала, что разговор не окончен, что они ещё вернутся к этой теме, возможно, не раз. Но сейчас важно было не дать конфликту перерасти в непреодолимую пропасть.
– Спасибо, – она осторожно коснулась его руки, чувствуя лёгкую дрожь, которую он тут же попытался унять, сжав пальцы в кулак. Напряжение всегда влияло на его физическое состояние – это она заметила давно, хотя причины оставались для неё неясными.
– Уже поздно, – сказал Александр, выключая компьютер. – Давай вернёмся домой.
Дом. Слово, которое теперь означало для них старое здание с постепенно оживающим садом. В дом его родителей, куда они оба вкладывали столько надежды и заботы. Место, где прошлое и будущее встречались в хрупком настоящем.
Они вышли из лаборатории в вечернюю прохладу. Александр взял Розу за руку, и она заметила, как он старается держать пальцы ровно, контролировать каждое движение. В этом простом физическом контакте была правда, которую они оба понимали: несмотря на разногласия, на разные подходы и страхи, они были связаны чем-то более глубоким, чем логика или эмоции.
Невидимыми, но прочными узами, которые могли растягиваться, но не рваться.
Когда они ехали в метро, прижавшись друг к другу в вечерней толчее, Роза думала о своих травах в саду – как они прижились, пустили корни, нашли свой путь к свету среди запустения. Так и они с Александром, два сломленных, но восстанавливающихся существа, находили свой путь друг к другу и к будущему, которое оставалось туманным, но всё же возможным.
Где-то глубоко внутри она знала, что их спор сегодня – лишь начало большего конфликта. Что за одержимостью Александра скрывалось что-то более личное, чем он готов был признать. Что его научный энтузиазм имел более глубокие корни, чем простое желание завершить работу родителей.
Но она также знала, что не оставит его в этом пути одного. Даже если это означает борьбу – не против него, а за него. За того Александра, который смотрел на маленькие ростки в саду с удивлением и надеждой, а не только на графики и формулы с отчаянной решимостью.
В этот вечер, когда они вернулись в дом, Роза заметила нечто новое в его глазах – не только решимость учёного, но и какую-то глубокую уязвимость, которую он пытался скрыть за напускной уверенностью. И в этой уязвимости она увидела надежду – не на чудесное открытие, а на способность принять и то, что можно изменить, и то, что придётся принять.
Когда они засыпали в тишине старого дома, среди запахов книг и недавно политой земли, их дыхание синхронизировалось, а пальцы оставались переплетенными. В этом простом физическом единении было обещание – быть рядом, что бы ни случилось. Находить точки соприкосновения даже в самых сложных разногласиях. И главное – не терять надежды, даже когда будущее сжимается до нескольких неопределённых шагов впереди.
В ту ночь Розе приснились корни – невидимые под землёй, но прочно связывающие всё живое в единую систему, передающие питание и информацию, объединяющие казалось бы отдельные сущности в одно целое. В этом сне она была и корнем, и цветком, и землёй, питающей оба. И где-то в глубине сна эти образы переплетались с образом мозга, его нейронных сетей, его уязвимости и силы.
