– Тогда мы поладим, – шепнула она, слабо улыбнувшись. – У меня эти фильтры вечно барахлят.
После лекции они вышли вместе в университетский двор. Осенний вечер был прохладным и ясным. Тени от деревьев вытянулись по дорожкам, а воздух пах опавшей листвой и дымом – где-то жгли садовый мусор.
– Ты ходишь на лекции не своего факультета? – спросил Александр. Без малейшего упрёка, просто из любопытства.
– Да, иногда, – она поправила сумку на плече. – Особенно к Вайнштейну. Он специалист по травмам мозга, а я… – она замолчала на мгновение, – …хочу понять, что происходит здесь, – она постучала пальцем по виску. – Почему мой разум застрял в петле того дня. Почему не может отпустить.
Они шли по аллее, и осенние листья шуршали под ногами. Александр заметил, как Роза вздрагивает от резких звуков – пролетающей мимо птицы, хлопнувшей где-то двери.
– А лаванду только для себя выращиваешь? – спросил Александр, переводя разговор.
– Не только, – Роза заметно оживилась. – Для дипломной работы тоже. Изучаю, как растения влияют на психику. И дело не только в запахах, как все думают. Некоторые травы реально меняют химию мозга, если правильно их использовать…
Она оборвала себя и покачала головой:
– Прости. Я увлекаюсь, когда говорю о растениях. Это, наверное, скучно для нейробиолога.
– Вовсе нет, – возразил он, и удивился, поняв, что говорит искренне. – Фитотерапия – один из древнейших методов воздействия на нервную систему. Многие современные психотропные препараты имеют растительное происхождение.
– Включая "Мнемос"? – спросила она, а потом тут же добавила: – Прости, я не должна была…
– Частично, – ответил он, не выказывая раздражения. – В первичной формуле использовался экстракт чистотела. Он содержит алкалоиды, влияющие на нейропластичность.
Они дошли до развилки, где их пути расходились. Роза остановилась, переминаясь с ноги на ногу. Очевидно, формулировала в голове следующий вопрос.
– Можно мне… посмотреть на твою лаванду? – неожиданно предложил Александр. – Проверить, как она прижилась?
Роза моргнула от удивления, потом улыбнулась – на этот раз искренне, без тени напряжения.
– Конечно. Я как раз собиралась туда зайти.
Они повернули в сторону ботанического сада. Вечерний ветер усилился, и Роза обхватила себя руками в попытке сохранить тепло.
– Ты замёрзла, – констатировал Александр.
– Немного, – призналась она. – После аварии терморегуляция нарушилась. Врачи говорят, что это может быть психосоматика, но от этого не легче.
Он снял свою куртку и протянул ей. Жест был чисто функциональным, но выражение лица Розы изменилось, словно он сделал что-то необычайно значимое.
– Спасибо, – тихо сказала она, накидывая куртку на плечи.
Стеклянный купол оранжереи сиял в сумерках, словно гигантский фонарь. Внутри царил тот же влажный, пропитанный жизнью воздух, но вечером здесь было тише – почти никого, кроме них и иногда проходящего мимо дежурного садовника.
Они прошли к столу, где три дня назад посадили лаванду. Из почвы уже пробивались тонкие зелёные ростки – хрупкие, но настойчиво тянущиеся вверх.
– Они растут, – тихо сказала Роза, осторожно касаясь края горшка. – Видишь?
Александр наклонился, разглядывая миниатюрные стебельки. Что-то шевельнулось внутри – не совсем эмоция, скорее… интерес? Любопытство? Он не мог точно определить ощущение, но оно было приятным, тёплым.
– Да, – сказал он. – Они растут.
