Весь зал изумлённо охнул.
– Э- э- э, – издал протяжный звук широко распахнутым ртом прокурор, да так и застыл. Его примеру последовали и судьи.
– Да, уважаемое правосудие и народ, вы не ослышались! – покивал на три стороны Макар. – Я настаиваю на том, чтобы моему подзащитному всыпали розог, да побольше, побольше (зрители во второй раз единогласно охнули), чтобы ему неповадно было вести аморальный образ жизни. Чтобы на всю оставшуюся жизнь отбить у него аморальные желания… Я думаю, что розог моему подзащитному будет маловато. Надо ужесточить приговор. Я предлагаю насыпать в углу сцены кукурузного зерна, и поставить моего подзащитного там на колени на всю ночь. А утром облить его маслом, извалять в птичьем пуху и с позором изгнать из села. На этом кончаю свою защитную речь. Адью, достойные граждане села Тёщино!
“Адвокат” соскочил со сцены и, провожаемый растерянными взглядами зрителей, быстро покинул зал.
– Какой благородный молодой человек! – с уважением и восхищением в голосе произнесла бабка Джульетты.
– Да, – согласилась с ней мамка. – Он мне понравился.
– Подсудимый, ну и что вы скажете? – придя в себя, обратился судья Кнутов к Лаврику. – Говорите. Мы вас внимательно слушаем,
Лаврик встал, подошёл к краю сцены, где минуту назад стоял Макар, и громко заговорил:
– Уважаемые судьи… Джульетта… Я виноват! Каюсь! Я действительно преступник!.. Я сначала вёл себя деликатно, порядочно по отношению к Джульетте. Потом обнаглел, забыл про совесть. Хотел завладеть честью девушки. Совсем голову потерял… Мысленно я приговорил себя к расстрелу – и уже расстрелял. Люди, господа Недотрогины, челом бью! Простите меня! И накажите в назидание другим. Я приношу вам массу разнообразных извинений. Готов принять муки наказания. Готов подставить своё тело под розги. Так мне и надо. Не буду больше приставать к девушкам. Пусть наказание будет мне уроком на всю жизнь. От имени и по поручению своего сердца ещё раз прошу у всех великодушного прощения. Я жажду приведения наказания в исполнение. И как это мне сегодня в лесу не стыдно было! Подлец я последний. Я заслужил сурового наказания – и буду наказан! Всё.
Смахнув капельки пота со лба, Лаврик в полнейшей тишине сел на лавочку.
Суд вознамерился посовещаться, – шепнул Кнутов секретарше.
– Встать! Суд удаляется на совещание! – громко потребовала Красава Путятишна.
Человек пятьдесят лениво встали. Судьи ушли за кулисы.
– Сесть! Суд удалился на совещание! – дала отмашку секретарша.
Весь зал пребывал в растерянном возбуждении. Мозги зрителей усиленно переваривали необычайное поведение таинственного адвоката, выступившего в роли прокурора, и совсем уж неожиданное выступление подсудимого. За сто сорок пять заседаний народного суда это был первый случай, когда обвиняемый сам потребовал, чтобы его строго наказали. Тёщинцы мучительно терялись в догадках, что бы это всё значило?
Пока суд совещается, поинтересуемся: чем же во время отсутствия Лаврика занимались его приятели? Макар и Пётр ещё до его исчезновения ушли искать сапожника. Павло уснул. Благополучно проспав часок, он с неохотой проснулся. Не обнаружив рядом товарищей, он громко позевал, попотягивался и, насвистывая что- то душе приятное, стал прогуливаться вокруг скверика. Вышел на тротуар. Из окна деревянного домика прячущегося за высокими кустами топинамбура, послышалось энергичное квохтание.
