Дядька обеими руками поправил гриву, взял девушку под локоть и повёл в сторону густых зарослей молодых деревцев, продолжая развлекать ее очередным куплетом:
Как у повара на кухне
Подгорела колбаса,
Повар мечется по кухне;
Рвёт на.., на… э- э… на… волоса!
– Хи- хи- хи! На чём рвёт- то?
– На этой… э- э- э… Нет, нет, без задних мыслей! На груди рвёт! Вот! Уфф… А вот ещё:
Бабка чистила картошку,
Дед кожурки собирал,
Бабка… бабка…
– Тоже не для ваших ушей куплет! – разведя в стороны руки, огорчённо воскликнул дядька; на несколько секунд задумался и, вспомнив, стал излагать новую частушку:
Мы с милашкою сидели
Возле нашего пруда,
Нас лягушки напугали –
Не пойдём больше туда!
– Хи- хи- хи! И как это вы, господин Манюнькин, столько стихов знаете! – похвалила дядьку девушка. – Молодец вы!
Увлёкшаяся парочка даже не заметила, что к забору подъехал на велосипеде паренёк и с интересом наблюдает за ней. И как только дядька подвёл девчонку к деревцам, он озорно крикнул ей:
– Что ты, сестрица, слушаешь этого заросшего козла вонючего!
Ты что, не понимаешь, зачем этот дядька Черномор заманил тебя сюда? А?.. А заманил он тебя сюда, чтобы попользоваться наивной доверчивостью твоей! Пообладать тобою в кустах! А потом собутыльникам будет бахвалиться ещё одной победой! С кем ты связалась?
– Сопляк! Да как ты смеешь?! – возмутился “дядька Черномор“. – Да я тебе шею намылю! Нахал бессовестный! Какой бесподобный наглец!
– Козёл! Бабник! Я тебя, развратник, насквозь вижу! – с явной издёвкой крикнул паренёк. – Юной дивичинки ему захотелось! Растлитель! Иди ко мне, деволюб, я тебе рога отвинчу подлецу!
– Деволюб разъярённым львом подскочил к забору, в горле его клокотало; он с трудом выдавил:
– Я же ей стихи!.. Поэтический кружок!.. Индивидуальные занятия!.. Приобщение к чему- то светлому!.. За мою поруганную честь жестоко отомщу! На мелкие части порву!
– Знаем мы твои стихи! А потом: “Расступись ты рожь высокая, тайну свято сохрани!” Ха- ха! “Приобщение к чему- то светлому!” – косноязычно передразнил дядьку паренёк. – Это про повара на кухне? или про бабку, чистившую картошку? Ну, сейчас лохматый, я тебя бить буду! Проучу, чтобы не обольщал молоденьких дурочек! – петухом скакнул к забору парнишка и крикнул совсем растерявшейся девчушке: – Беги отсюда, сестра, пока я этого любителя малолеток бить буду! Беги к мамке!
– Да что же это делается- то! Это же подлый фраер какой- то! – вцепившись толстыми пальцами в ржавую сетку, бодая её, зарычал дядька и смачно матюгнулся; поскрипев зубами, свирепо процедил: – Сейчас я тебя на куски, на кусочки! Я тебя на мелкие детали порву!
– Иди, иди ко мне на два- три удара, лохматый! Я жестоко накажу, чтобы неповадно было! – в лихозадиристом кураже изобразил боксёрскую стойку паренёк и ткнул кулаком по сетке; она больно ударила дядьку по носу.
– Нуу- у! Убью- у! – рявкнул дядька и бросился к выходу.
– Ты тут ещё, сестричка? Уноси быстрее ноги! Здесь сейчас прольется море крови и клочья шерсти летать будут! – пугнул девчонку паренёк, и та, истерично взвизгнув, побежала вслед за лохматым.
– Сейчас я тебя ррразорву! – кровожадно пообещал любитель частушек и, споткнувшись, растянулся на дорожке. Девчонка ловко перепрыгнула через него и понеслась дальше.
Макар, Пётр, Павло, Лаврик и Николай даже есть перестали – так увлеклись “поединком” матёрого дядьки с хрупким юнцом.
