– Аа- а! Ты, самец, что? Испугался меня? Куда удираешь? – явно забавляясь, крикнул подымающемуся с земли чумазому покорителю девичьих сердец храбрый паренёк. – Вот он я, бей меня! Что падаешь? Я ведь ещё не трогал тебя! Гарцуй сюда, папаша, накажи меня! У- у, самец- искуситель!
Взъярённый “самец” круто развернулся и в три секунды подлетел к забору, рыча отборным матом, стал взбираться на него. Ржавая сетка металась, выгибалась, словно под могучими порывами ветра, но “самец” упорно, по- обезьяньи, карабкался вверх. Героические его усилия сопровождались едкими издевательствами парнишки.
Лаврик и Павло нетерпеливо потирали руки в предвкушении интересного и бесплатного зрелища – большой драки.
Наконец- то дядька взобрался на забор и закачался на нём, собираясь удачно спрыгнуть и расправиться с сопливым подлецом, обгадившим такую нежную идиллию с юной цыпочкой.
А коварный “подлец", приседая, хохотал, указывая на него рукой, и еле, со стоном, выговорил:
– Ой, ой, как кобель на заборе! Ну как кобель на заборе! Ой, не могу! Ой, не могу! Ха- ха- ха!
“Кобель" рывком оттолкнулся от пружинящей сетки и прыгнул с четырёхметровой высоты; очень неудачно приземлился и сильно ушиб копчик и левую ягодицу. Прижав ладони к больным местам, он по- волчьи вытянул шею и громко заохал.
– Трёх идиотов встретил я сегодня. Но этот, четвёртый. – самый идиотистый из них! – кивнув на стоящего на коленях дядьку, обратился к немногочисленным зрителям паренёк и, повысив голос, объявил: – Представление, к всеобщему сожалению, окончено! Вы видите бесславный конец необузданного гнева! Спасибо за терпеливое внимание!
Парнишка картинно раскланялся, сел на велосипед и медленно поехал прочь.
Рыкочущий от боли и обиды дядька вскочил на ноги и, прохромав несколько шагов, остановился. Наконец- то он понял, что его просто, как дурака, провели, разыграли, оставили с “носом". И, матерясь, погрозив ещё виднеющемуся вдалеке ненавистному обидчику, он развернулся и заковылял к подъехавшему троллейбусу.
Лаврик и Павло, едва сдерживая смех, помогли бедняге подняться в салон, а Пётр посоветовал ему поберечь на старости лет драгоценное здоровье, не обольщать девок- малолеток и не падать с больших высот на мягкие места своего тела.
Троллейбус повёз дядьку залечивать раны, а друзья, доев булочки, вышли на обочину шоссе и стали голосовать. Но как они ни махали руками – ни одна машина не остановилась.
– Столпились мы, – догадался Макар. Поэтому шофера не тормозят. Давайте стоять по одному.
Так и сделали: разошлись подальше друг от друга. Эта маленькая хитрость принесла удачу: перед Лавриком остановился бортовой грузовик. Пока он договаривался с шофёром о плате за проезд, подбежали остальные и дружно залезли в кузов. Шофёр недовольно почесал затылок, но спорить не стал и, включив скорость, нажал на газ.
Отъехали от Дедулькино всего на три километра. Дальше проезда не было: на мосту через речку треснула бетонная плита и ремонтники собирались менять её. Шофёр, сходив поинтересоваться, вернулся с неутешительной вестью:
– Сутки уйдут на ремонт. Возвращаемся.
– А проезда больше нигде нет? – угрюмо спросил Макар.
– В Бабулькино – нет, – отрицательно мотнул головой шофёр.
– Что же нам теперь делать?
– Придётся. вам переночевать в Дедулькино, – пожал плечами шофёр. – Что ещё делать? Завтра мост починят – тогда и поедете. Ближе к обеду туда автобус ходит.
