Распрощавшись с Николаем, который поспешил на именины к тёще, живущей где- то на окраине села, узнав у старенького продавца дорогу на Тёткино, друзья прошли по длинной улице, свернули на другую и вскоре выбрались на просторы полей.
– Ещё километров пятьдесят – и мы подоспеем на помощь к моему троюродному брату Игнату, – шагая рядом с Петром, весело сказал Макар.
– Мы же могли по шоссе на автобусе ещё проехать? – недоумевая, спросил Пётр. – Зачем время на пеший ход терять?
– Трасса в этих местах даёт большой крюк в сторону, – стал объяснять Макар. – Поэтому выгоднее по прямой на своих двоих идти. Так, по- моему, надёжнее. А Иртыш не даст нам заблудиться.
Дорога раздвоилась. Приятели остановились и заспорили. Лаврик и Павло принялись доказывать, что надо свернуть к реке и идти берегом. Макар и Пётр убеждали их, что надо шагать по наезженной дороге – так путь короче.
– Влево на наезженную дорогу свернём – неизвестно куда попадём! – возразил Лаврик. – А продвигаясь вдоль реки, мы никогда не заблудимся.
– Левая дорога точнёхонько и быстрёхонько приведёт в Тёткино,
стоял на своём Макар. – Не должны мы заплутать – некуда: куда ни шагай – в Тёткино попадёшь. Если же идти берегом Иртыша со всеми его поворотами, то натопаешь с пяток лишних километров.
– Тогда вы идите по прямой дороге, а мы – по кривой! – азартно предложил Лаврик. – Посмотрим: кто быстрее до Тёткино дойдёт!
И две самоуверенные пары, каждые при своём правильном мнении, разошлись в разные стороны.
– Встретимся на окраине села! – крикнул удаляющимся приятелям Макар.
– Хорошо! Мы вас там подождём! Постарайтесь долго не блудить по полевым дорогам! – откликнулся Лаврик.
Сверху светило солнышко; справа, с середины реки, раздался гудок парохода; слева, перелетая с дерева на дерево, стрекотали две сороки; сзади из норы высунулся суслик и настороженно посмотрел вслед быстро шагающим Лаврику и Павло.
Минут через десять приятели вышли к высокому берегу Иртыша и по тропинке потопали вдоль него.
– Хорошо- то как! – жизнерадостно воскликнул Лаврик. – Красота неописуемая! Просторы!
– Лепота! – полностью согласился с ним Павло. Лаврик перекинул со спины на грудь гитару, сильно ударил по струнам и громко запели удалую частушку:
А как Ивану Кузьмичу
Врачи вставили свечу…
В реке плескались четверо мужчин. Пятый, сверкая на солнышке лысиной, обрамлённой над ушами и под шеей редким вороным пушком, стоял по колени в воде, поддерживая руками огромные красные трусы.
Приятели, не заметив купающихся, продолжали петь:
А ты гори, гори свеча
Внутри Ивана Кузьмича!..
Лысый вдруг встрепенулся, обернулся и гневно заорал:
– Что- о! Мне?! Селивану Кузьмичу вставили свечу?! Меня дразнить?!. В порошок сотру! – Махнув рукой купающимся, приказал: Мальчики, ловите их! Бейте их! Они меня грубо оскорбили!
– Это Ивану Кузьмичу, а не вам вставили свечу в… – испуганно возразил Лаврик; увидев, что четверо огромных “мальчиков”, выскочив на берег, бросились на них, одним движением перекинул гитару на спину и истерично крикнул: – Павка, спасаемся! Поймают – скурочат, не разобравшись!
– Тикаем, хлопче! – по- украински ответил Павло, и дружки понеслись по тропинке прочь от мужиков.
– Приказываю: стойте! Поймаю – хуже будет! – обгоняя лениво бегущую четвёрку, поддерживая руками спадавшие трусы, свирепо проорал лысый.
– Что вам от нас надо? – не оборачиваясь, спросил Лаврик.– Мы вас не знаем и знать не хотим! Мы мирно шли мимо! Оставьте нас в покое!
