– Нет, знаете меня, сволочи! Раз пели про меня, Селивана Кузьмича, издевательскую песенку!
– Мы про Ивана Кузьмича пели!
– Я сам знаю, про кого вы пели! И я вас накажу! – упрямо пообещал лысый и, запутавшись ногами в упавших трусах, неуклюже скакнув, нырнул в кусты. Молодецки вскочив, обматерив трусы и фабрику, которая сшила их, он снова ринулся в погоню.
– Я покажу вам, как дразнить меня! Я отучу вас петь подлые частушки про меня! – продолжил он нагонять страх на своих “обидчиков”. – Лучше стойте! Чем дальше вы убежите, тем хуже для вас! Поймаю – немилосердно покараю! Всю оставшуюся жизнь лечиться будете!
– Дядьки, не ловит нас! Мы никогда больше петь не будем! – жалобным детским дискантом пообещал Лаврик.
– Сейчас мы совершим акт справедливого возмездия! Готовьтесь! пропустив мимо ушей мольбу Лаврика, кровожадно проклекотал Селиван Кузьмич. – За свечу ответите!
Лаврик и Павло вихрем пронеслись мимо пасшегося молодого быка. Бык сначала испугался неожиданно появившихся людей, отскочил в сторону, а потом, яростно взмыкнув, высоко подкидывая зад, поскакал в погоню.
– Ага- га! Бодай их, Боря, бодай! – злорадно воскликнул Селиван Кузьмич, радуясь внезапной подмоге.
– Павка, бык догоняет! Бежим к реке! – взвизгнул Лаврик.
– Впереди сарай! Живо туда! – махнул рукой Павло.
Подлетев к сараю, приятели перевалились через пустой проём окна и упали на гнилые доски. Бык, шумно дыша, подскакал к окну и остановился. Через пару секунд из кустов выскочил Селиван Кузьмич, а за ним его помощники. Издав победный петушино- индейский клич, он рванул к сараю, но, заметив, что бык, низко наклонив голову, направляется к нему, мигом развернулся и помчался назад. Помощники, тоже сделав крутой разворот, обгоняя друг друга, кинулись спасаться.
– Братцы? Куда вы, подлецы?! Не бросайте меня! Стойте! Я приказываю! Всех уволю, гады! – путаясь ногами во вновь спавших безразмерных трусах, истошно завопил Селиван Кузьмич.
Резко взлягнув, он удачно избавился от трусов, которые, взлетев, упали на бычьи рога. Бык, мотая головой, пытаясь освободиться от “подарка”, остановился. Селиван Кузьмич, сверкая белоснежными ягодицами, ругая последними словами своих “братцев”, бросивших его на растерзание свирепому животному, скрылся за поворотом.
Когда он голый, тяжело дышащий и злой, предстал перед сотоварищами, те в неудержимом хохоте попадали на землю.
– Какой большой конфуз, Шеф! – с трудом простонал бородатый детина. – Где твои штанцы?
– Отставить ржать! Лоботрясы! – прикрикнул на хохочущих Селиван Кузьмич. – Трусов нет! Их у меня бык отнял.
– Извини нас, Шеф, но, глядя на твоё дурацкое изображение лица и на остальное тело, мы не смогли не рассмеяться, – поборов желание веселиться дальше, ответил бородатый. – Но это ещё не велика беда, Шеф, что погоня не удалась и ты покинул поле брани без нижнео белья, а беда в том, что, пока мы ловили ни в чём не повинных парнишку и мужика, – всю нашу одежду кто- то своровал, Одна только обувь осталась,
– Как своровал? Кто?.. В чём я ходить буду? – скрипя зубами, возмутился Селиван Кузьмич.
В чём мать родила – в том и ходить будешь, – пожав плечами и глупо улыбаясь, – ответил бородач. – Объяснишь любопытным встречным, что ты бродячий нудист, а мы твои неопытные ученики.
– Безобразие! Нет, этого скотства допустить нельзя! – сердито вскричал Селиван Кузьмич. Я всё же не извращенец в голом виде, а достойный, уважаемый гражданин!
