Заставив деда, бабку и внучку опереться руками о борт телеги, а ноги расставить пошире, как спецназ при обыске ставит к стене задержанных, страшные налётчики выдули десять литров молока и ещё столько же разлили. Буханкин тщательно обыскал стариков и девочку.
– Не горюй, незнакомый дед, не горюй, незнакомая бабка, – прогуливаясь вокруг телеги, “обласкал” стариков Селиван Кузьмич. – Не стоните и не причитайте. Вы себе ещё надоите молока. Не обижайтесь на нас. Такие уж мы нехорошие люди. Повстречались вам на беду. Нанесли моральный и материальный урон. Смиригесь с этим злом. Пока сейчас в стране трясёт кулаками политическое противостояние, все против всех, – мы, лихие люди, озорничаем, обижаем вас.
– Значит вы, любезные, вы ведь и есть… Ведь вы… – чуточку осмелев, стала задавать вопрос бабка, – вы…
– Да, старая, мы и есть – русские народные грабители! – не без гордости ответил ей Бутылкин.
– Вольно!.. Ну прощайте, старик со старухой! – садясь в машину, помахал им рукой Селиван Кузьмич. – Не поминайте нас лихом! Живите долго и помрите в один день!
Взамен молока Бутылкин вручил дрожащему деду рваный мешок с двумя десятками грязных бутылок, которые он насобирал, пока разбойнички томились в засаде.
– На, дед, в утешение тебе. Сдашь – деньги будут! – лукаво ухмыляясь, сказал он и уже строже добавил: – Сейчас мы уедем, а вы стойте и не шевелитесь минут десять! Поняли? Мы издалека будем наблюдать за вами. Прощайте навсегда!
За успешное поведение в первой грабительской операции объявляю всем благодарность! – громко с ударением и секундными паузами произнёс Селиван Кузьмич, дождавшись, когда телега исчезнет из вида. – Приказываю всем радоваться славной победе!
– Ура! Ура! – дружно проорали Бутылкин, Тёлкин, Буханкин и Кобылкин. – Слава! Слава нашей первой победе!
– Надо “обмыть” удачу, – облизываясь, предложил Евсей.
Все были согласны и поехали выпить за победу.
Вторая попытка грабежа, которую разбойнички решили провести на большой дороге, была не совсем удачной. Четверо лодырей во своим стратегом Шефом подкараулили вечерком КамАЗ и остановили его. Приказав сообщникам стоять в сторонке, Селиван Кузьмич подошёл к кабине и ласково потребовал:
– Эй ты, давай деньги, а не то хуже будет!
– Сколько надо? – спокойно спросил шофёр.
– Парой “лимонов” удовлетворимся. Мы знаем: они у тебя есть.
– Хорошо, – кивнул шофёр и сунул руку во внутренний карман куртки.
Селиван Кузьмич помахал своим помощничкам, мол, “всё в порядке, сейчас разбогатеем!"
– На, бери, – протянул шофёр грабителю что- то круглое.
Селиван Кузьмич радостно шагнул к протянутой руке, но вместо денег из кулака шофера в лицо его брызнула газовая струя. Селиван Кузьмич, не мешкая, пролил обильные слезы и судорожно, всхлипнул.
– Бери, бери, всё бери, удовлетворяйся! – продолжая орошать ненавистное лицо грабителя, мстительно приговаривал шофёр. – Пользуйся моей щедрой добротой! Нюхай! Нюхай, гад!
Выпустив из баллончика весь газ, он неспешно завёл мотор и уехал.
Подбежавшие помощнички склонились над Шефом, стоящим на коленях и горько рыдающим. Он с большим трудом объяснил им, что подлый шоферюга изволил обдать его всего слезоточивым газом из баллончика. Кобылкин и Тёлкин подвели Шефа к машине, усадили на переднее сиденье, сами сели на заднее и уехали с места неудачного преступления, расстроенные и растерянные.
Третий разбой на большой дороге был совсем неудачный: их самих остановили какие- то вооружённые молодцы, которые избили горе грабителей, отняли старенький “Москвич”, а главарь молодцев, свирепый до ужаса, отхлестал хворостиной Селивана Кузьмича по лысине.
