Всех поражала жадность подсудимых, которая принимала какое-то уродливое стремление, скорее всего похожее на манию. Владимира удивляла находчивость осужденных, он поражался тому, что можно так обогатиться, не работая физически. «Они хоть и преступники, но люди с соображением, головы их варят», – говорил он Галине, а Галину больше всего возмущало то, что такие деньги были конфискованы!
Летом следующего года Галина оканчивала институт и сообщила родителям, что вышла замуж, что зарегистрировалась, что теперь она уже Коршун. Сделала это она чтобы взять свободный диплом, так как муж учится, и ехать без него она никуда не может. Родители на этот раз были не против, и Владимир был узаконен. Попробовала она найти себе работу по профессии, по специальности. В городе была настоящая биржа труда для дипломированных педагогов, в самом городе педагогов был избыток и все места, с педагогическим уклоном, были заняты. Одни не могли уехать, как Галина, из города, другие не желали ехать на периферию, не представляли своей жизни вне Иркутска. Галина начала искать работу ещё весной, после неудачного посещения очередной школы, она прогуливалась по центру города, и в книжном магазине по Карла Маркса случайно повстречала Германа. Поздоровались, как старые знакомые, и разговорились, Галина поведала ему о трудности трудоустройства.
– Галочка! – воскликнул Герман, – зачем напрасно ходишь, работа тебе будет, – уверенно пообещал он.
– Ты так уверенно говоришь, – улыбнулась она.
– Место я тебе найду, – повторил он, – хоть и трудно в городе с работой, но тебе место найду и неплохое.
– Буду тебе премного благодарна. Но что-то мне это сомнительно.
– Ты бьёшь в лоб, а я зайду с тыла, – смеясь, объяснил он, – использую свои связи, знакомства и думаю, что работа найдется. На этот раз он не говорил ей о своей любви, а только изредка вздыхал, было видно, что он смирился с мыслью, что для него Галина потеряна. При всей его физической немощи, Герман был привлекателен и обаятелен. Тонкие, длинные пальцы выдавали в нем музыканта, и он действительно хорошо играл на рояле. Герман после института должен был остаться при кафедре и наряду с преподавательской работой хотел бы заниматься научной. Но МГИМО был для него путеводной звездой, к которой он шёл. Примерно с час они ходили и говорили, как старые и добрые знакомые, болтали о всякой всячине и расстались, улыбаясь друг другу.
Полюбила Галина Иркутск – город студенчества и юности, она могла, часами ходить по его улицам, любила толкаться в магазинах, а устав от ходьбы, заходила в какой-нибудь сквер, сидела, отдыхала и просто наблюдала за прохожими. Расставшись с Германом, она по улице Урицкого пошла на центральный рынок, чувствуя себя в толпе так же, как вероятно чувствует себя рыба в родной стихии. Прошлась по рынку и медленно пошла к Центральному парку, который открыли на месте старого Иерусалимского кладбища.
Иркутск, его главная часть, расположена на правом берегу реки Ангары, в своё время город был застроен частными, деревянными домами. Старые одно и двухэтажные дома были богато изукрашены деревянной резьбой и выглядели нарядно, застроен город был плотно, стоило заглянуть в любые ворота, и обнаруживалось, что во дворе находится, чуть ли не поселок таких же домиков, старых и потемневших от времени, довольно глубоко осевших в мягкую сибирскую землю. Площадь Декабристов, на которой был пустырь, начинала застраиваться, и Галина каждый день отмечала, насколько стройка продвинулась вперёд. Любила она заглядывать в низкорасположенные окна домов, в которых на подоконниках стояли красивые цветы, каких она у себя, в городке не видела. Поднялась в парк и столкнулась с мужем.
