Сельчане понятливо кивали и спешили откланяться, чтобы поскорее разнести мой рассказ по домам ― своим и соседним. К вечеру весь поселок знал, что Рагнар, сын Оройна, от ворот поворот получил. Но о том, как он мне под подол залезть пытался, никто так и не прознал. Семейству охотников такие слухи не больше нашего нужны были, вот они и молчали.
Еще через день поселок с нескрываемым любопытством наблюдал, как дядька Оройн с сыном на нанятой у соседей телеге, запряженной быком-муском, в сторону магорельсовой станции едут. Помимо старого охотника и его сына, на телеге подпрыгивали два просторных ларя и пара берестяных коробов.
Байл и Берр, которые как раз на обучении были, один ― у кузнеца, другой ― у плотника, прибежав на обед домой, со смехом рассказали, что сельчане наши охотников вопросами да насмешками засыпали:
― А что это женишок из села бежит? Ужель невестушки несостоявшейся забоялся? ― спрашивали мужики.
― В своем селе невесты не приглядел, думаешь, в другом селе лучше сыщешь? ― вторили женщины.
― Сын на службу поступать едет, ― отмахивался от насмешек несчастный дядька Оройн. — Вот станет егерем, будет у него и оклад большой, и почтение от людей. Тогда и невесту подберет себе по вкусу.
Люди в ответ только хмыкали да плечами пожимали: мало кто верил, что из Рагнара толк выйдет. Он ведь ничьих порядков не признавал, кроме собственных, а кто на службе у Правителя такое терпеть станет?
Сама я даже в окно глядеть не стала, когда воз с кладью и седоками-охотниками мимо нашего дома проезжал. От одного упоминания Рагнара у меня к горлу до сих пор скользкий тошнотный ком подкатывал. а лицо его, пьяной похотью перекошенное, все еще перед глазами стояло.
Впрочем, как сказывали соседи, Рагнар тоже ни на двор наш, ни на окна смотреть не стал: отвернулся в другую сторону, запрокинул голову и глядел в небо, будто птичек считал. Как бы то ни было, а дядька Оройн свое слово сдержал: сына прочь из дому и из поселка отправил. Мне после этого сразу легче дышать стало.
Жизнь моя потекла дальше ручейком звенящим ― почти как прежде. Но только почти. С одной стороны, я и по хозяйству работала, и с близнецами в лес ходила, и к магу старому да ведунье-лесознавке время от времени наведывалась.
С другой стороны, отец с матушкой выбрали дату, договорились с дядькой Клайвом, который пару тягловых быков-мусков держал, чтобы в двадцать пятый день яблочной лунницы он меня и отца на станцию магорельса доставил. Это означало, что от своей затеи отправить меня в Холдридж на ярмарку невест родители отказываться и не думали.
Впрочем, я и сама не возражала. Никаких вестей о лунном, которого мы с близнецами в лесу подобрали, ни через пять, ни через десять дней не появилось. Луавы над лесом больше не летали, да и серебряных стражей не видать было. Если б не колечко, которое я на шнурке на шею повесила, то подумала бы, что приснился мне упавший с неба молодой дракон с белыми волосами и лицом прекрасным, будто лик Алулны.
И только за день до отъезда кое-то необычное произошло. Ровно к вечере гость к нам нагрянул, да не кто-нибудь, а целый староста поселка.
― Вечера доброго в дом! ― поприветствовал он нас, ступив на порог.
― И тебе не хворать, дядька Финнеган, ― отозвался отец, поднимаясь с лавки и пожимая руку старосты. ― Присядешь, повечеряешь с нами?
― За приглашение благодарствую, да только надолго вас не задержу. Одно спросить хочу: не натворили ли близнецы ваши да Рейка чего-нибудь этакого?
