СЕСИЛ. Да, это так. Он очень обаятельный.
МАНУЭЛЬ. И мне он нравится. Как он здорово управляет яхтой.
ОЛИВИЯ. А согласитесь, господа, какой восхитительный отдых на вилле «Мавританка». Жаркое солнце, море, чудесный сад, шезлонги, бассейн, яхта, прохладный лайм, роскошные закаты, приятная компания. А как нас встречали на вилле!
МАНУЭЛЬ (Оливии). И как, расскажите.
ОЛИВИЯ. Мы приехали в Болье. Джеральд и шофер Жан встретили нас и на роллс-ройсе привезли на виллу, где нас встретил дворецкий Эрнест и только потом, в гостиной, сам хозяин дома. Он был сама любезность.
СЕСИЛ. Да, будешь таким добрым, если тебе платят доллар за слово.
МАНУЭЛЬ. Так много?
СЕСИЛ. Правда, я читал, что Диккенсу платили тысячу фунтов за рассказ.
ОЛИВИЯ (усмехаясь). В таком случае он был заинтересован писать маленькие рассказы.
СЕСИЛ. А вы знаете, Мануэль, для нас в комнатах есть рабочие столики, а на книжных полках расставлены только что изданные книги. В каждой комнате есть свой холодильник, где всегда есть фрукты и минеральная вода.
ОЛИВИЯ. Меня больше всего поразило то, что вчера я выложила из чемодана свою одежду на полки в шкафу. Вечером она куда-то исчезла. А с утра одежда появилась на этих полках и вешалках выстиранная, накрахмаленная и выглаженная.
МАНУЭЛЬ Чудеса.
ОЛИВИЯ (оглядываясь по сторонам). И где-же все-таки Джеральд? Я слышала, что он готовит лучшие в мире коктейли.
МАНУЭЛЬ. А давайте позвоним в этот гонг.
Он встает и звонит несколько раз в гонг. Сразу входит Джеральд. Он несет в руках бокалы с коктейлями.
ДЖЕРАЛЬД (улыбаясь). Иду-иду. Просите, и дано вам будет.
ОЛИВИЯ и СЕСИЛ (одновременно). Просим! Просим!
Джеральд раздает бокалы с коктейлями всем гостям. Мануэль отказывается.
МАНУЭЛЬ (Джеральду). Я пью только шампанское и коньяк.
ДЖЕРАЛЬД. Смешиваете?
МАНУЭЛЬ. Вовсе нет.
ДЖЕРАЛЬД. Ну, я думаю, мой коктейль вам тоже понравится.
Джеральд передает коктейль Мануэлю, и тот берет его в руки. Все с удовольствием пьют коктейли.
ОЛИВИЯ (с восторгом). Боже мой, как вкусно.
ДЖЕРАЛЬД. Мужчины делают коктейли гораздо лучше женщин.
ОЛИВИЯ. Не буду с вами спорить, Джеральд. Мы вот тут разговаривали про господина Моэма и нашли его чрезвычайно доброжелательным человеком и радушным хозяином.
ДЖЕРАЛЬД (ходит по площадке). Не идеализируйте старикана. Он бывает резок и груб. Пару дней назад мы играли в карты в казино в Монте-Карло. Так одна дама была слишком разговорчива, и он ей прямо в лицо сказал: «Хотите играть в карты – заткните свою пасть».
ОЛИВИЯ. В это невозможно поверить. Хотя я знаю, что Моэм великолепно играет в карты.
ДЖЕРАЛЬД. Старикан просто соткан из парадоксов и противоречий. С одной стороны, обаятелен, остроумен, заводит полезные знакомства, джентльмен до мозга костей. Умеет дружить, отличается щепетильностью и пунктуальностью. Свободно говорит на трех языках и почти свободно еще на двух. Объездил весь мир и часто ездил не туристом, а жил в стране по нескольку месяцев и изучал язык.
ОЛИВИЯ. А с другой?
ДЖЕРАЛЬД Жесток с издателями, обижается на критику, молчалив, замкнут, погружен в себя, циничен, зануда. Очень скуп; вчера на рынке он торговался за рыбу минут двадцать. Старикан обожает порядок и точность, как Иммануил Кант.
МАНУЭЛЬ. А что Кант, я не знаю эту историю.
ДЖЕРАЛЬД. Кант выходил ежедневно на прогулку в одно и то же время и с такой точностью, что жители Кенигсберга привыкли проверять по этому событию свои часы. И когда однажды он вышел из дома на час раньше обычного, они пришли в ужас, полагая, что случилось что-то страшное. И они не ошиблись: Кант получил известие о падении Бастилии.
