Сомнительная методика и официальной медициной не одобрена. Это я как доктор биологии говорю. МАРИ. И в чем же заключалось лечение?
УИЛЬЯМ. Очень удобно. С утра тебе делают один укол, и ты потом весь день свободен. Я был в полном безделье. Утром я лентяйничал, днем лодырничал, а вечером бил баклуши. Весь курс десять дней и, соответственно, десять уколов.
ГЕРБЕРТ. Насколько я знаю, специалисты по омолаживанию делятся на две школы: школу подтяжки и школу подкачки.
УИЛЬЯМ. Совершенно верно. Я как раз сторонник второй школы. После уколов мы весь день играли в карты в холле клиники, но в десять вечера приходил швейцар и смотрел на нас так выразительно, что нам ничего не оставалось делать, как встать и отправиться к себе в номер спать.
МАРИ. И кто же там еще лечился?
УИЛЬЯМ. Многие знаменитости. Герцог Виндзорский, Конрад Аденауэр, папа римский Пий Двенадцатый, Томас Манн, Бернард Барух, Жорж Брак…
СЕСИЛ. Неплохая компания.
УИЛЬЯМ. Но есть один минус. После лечения нельзя курить и пить алкоголь три месяца.
ГЕРБЕРТ. Вот почему там не было Черчилля. Один из признаков старости, господа, – это высыхание организма. В юности мы на семьдесят процентов состоим из воды, а в старости только на шестьдесят процентов. Поэтому с возрастом нужно пить как можно больше воды.
Эрнест накладывает всем горячее с большого подноса.
ДЖЕРАЛЬД. Господа, господа. Давайте выпьем. Больше всего на свете я люблю застолье.
МАНУЭЛЬ (Джеральду). Очень вы частите. Так нельзя.
ДЖЕРАЛЬД (Мануэлю). Ваша беда в том, что вы не пьете. Напивались бы иногда, сразу бы стали человеком.
ОЛИВИЯ. Все блюда за столом очень вкусные. У вас прекрасный повар.
УИЛЬЯМ. Сейчас обеды скромные, и остается восхищаться, как ели раньше. Это были обеды с десятью переменами блюд. Начинали с супа или бульона, потом ели рыбу, а перед основным блюдом подавали еще различные закуски. После жаркого гостей обносили щербетом, так как считалось, что он помогает открыться второму дыханию. За щербетом следовала дичь по сезону, а затем широкий выбор сыров, сладостей и фруктов. К супу полагался херес, а к блюдам – различные вина, включая шампанское. Вот уж действительно умели покушать.
СЕСИЛ. И как же вы все это съедали?
УИЛЬЯМ (усмехаясь). За это приходилось расплачиваться. Люди делались толстыми и в конце лондонского сезона уезжали в Германию на воды, чтобы привести в порядок печень и сбросить вес.
ГЕРБЕРТ Да – да. Я знал одного господина, который брал с собой в Карлсбад два комплекта одежды. В одном он отправлялся на лечение, а в другом, сбросив десять килограммов, приезжал назад.
СЕСИЛ. Да, сейчас английское общество уже не то. Я был на обеде в одном доме, и там, представьте себе, прислуживают за столом не дворецкие и лакеи, а горничные.
МАРИ. Это ужасно. А вы заметили, что парижское общество отличается от лондонского? В Париже высшее общество редко принимает в свою среду посторонних. Политики общаются с политиками, буржуазия держится особняком, писатели водят дружбу с писателями, художники с художниками, а музыканты с музыкантами. В Лондоне границы общества размыты. И есть дома, где за обеденным столом можно одновременно увидеть герцогиню, актрису, художника, члена парламента, адвоката и писателя.
СЕСИЛ. Но портниху вы за этим столом не встретите. Какие-то рамки все-таки есть.
ГЕРБЕРТ Одно время я думал, что светское общество со временем переместится в Соединенные Штаты. Но этого не случилось. Америка, в сущности, плебейская страна.
