Переведя взгляд на других, я буквально чувствую, как меня лишают выбора. И тут я вспоминаю.
– Они не подойдут, – качаю я головой. – Виде и Верум действуют в паре против небольшой лжи, а не против намеренно нанесенных чар. Здесь необходима Ансуз.
– Значит, Ансуз, – Цезония нетерпеливо встряхивает головой. – Или ты только читаешь руны, не применяя их?
– К твоему сведению, Ансуз куда сильнее обычных Виде и Верума, и способна раскрывать магическую ложь. И я ни разу еще не применяла руны, впрочем, как и все в нашем рете.
Краем глаза я замечаю мешканье. Ярса крутит кольцо на своем пальце:
– Ну, вообще-то, в Хаде можно иногда пользоваться простыми рунами или бытовыми. Поднять и переместить небольшие предметы, облегчить ношу, выставить щит против ветра и летящего в тебя песка или мусора.
– Говори за себя, меня учили нормально защищаться, – Цезония передергивает плечами.
– Может, тогда ты и попробуешь? – не выдерживаю я.
Цезония хмыкает и проходит мимо меня:
– С радостью.
Она встает на расстоянии полуметра и вытягивает руки по направлению к тиаре. На кончиках ее пальцев и чуть дальше появляются искры, но не более того. Она встряхивает руками и пробует снова. На сей раз у нее получается отчетливый и яркий знак Ансуза, плывущий прямиком к украшению. С тиарой в это время ничего не происходит.
– И что? Теперь она безвредна? – Озрик косится на Цезонию.
– Бедный глупый мальчишка, я лишь проверила ее. И да, она безвредна. Но если бы не была, нам нужно было бы сначала снять с нее чары.
– Не обязательно, – говорю я, – если чары слабы или на грани, Ансуз вполне способна их вывести.
– Что нам с ней делать? – Марк аккуратно берет тиару в руки.
– Полагаю, избавиться от нее, – я вспоминаю слова Риммона. – Нам нужно замести следы. Вряд ли будет здорово, если мы сохраним хоть какое-то доказательство.
– Отдам эту честь любому из вас, – Цезония вскидывает руки и отходит.
– Ладно, давайте я, – тяну руку к диадеме, и Марк передает мне ее.
Кладу диадему на землю, сама немного отхожу.
– Турисаз. Перевернутая.
Я черчу пальцами черточку и половину ромба, направленного влево. Руна загорается. Не так ярко, как до этого у Цезонии, но она получается достаточно сильной, чтобы поглотить диадему и не оставить от нее практически ничего, кроме металлической стружки.
Моя первая руна. Турисаз. С ее помощью можно ровно так же защитить, как и нанести ущерб. Мне нужно будет свыкнуться с этой мыслью. Я могу быть оружием и спасением одновременно, как и люди вокруг меня.
– Вот и все.
Встряхиваю руки и поворачиваюсь к своему рету.
– Значит, идем дальше, – Марк первым двигает вперед.
По дороге к часовне мы замечаем еще несколько небольших предметов: пустую бутылку вина, клинок, опасно вонзенный в землю навершием, шкатулку. Мы проверяем каждый из них, а затем уничтожаем.
Сначала это делает Ярса. С первого раза у него получается символ, идеальнее наших с Цезонией. Поверив в свои силы, он пробует тут же уничтожить часы на цепочке, но пальцы путают символ, и раздается небольшой взрыв. Ярса невредим, но пробовать снова не пытается. Мулат уступает место Марку.
Спустя пару минут неудач и подпаливания травы, его символ так же идеально, как у Ярсы, высвечивается и впивается зубами энергии в циферблат.
Ракель тяжело выводит символ, но все же ей удается проверить черную, обтянутую кожей тетрадь.
У кого совсем не получается руна, так это у Озрика. Он ничего не взрывает и не испепеляет, но я не замечаю даже искр на кончиках его пальцев. Цезония закатывает глаза и подходит к нему.
