– Дорогой, не пойми меня неправильно, но мне глубоко наплевать, что там делает твой отец. Теперь ты здесь, и мы, – она обводит коготком наш рет, – твои союзники в последующих испытаниях и занятиях. Лучше бы научил каким-нибудь техникам рукопашного боя. Я ни за что не поверю, что у такого верзилы не было в этом практики.
Или общий язык найти все же не удалось. Ярса качает головой:
– Да было пару случаев…
– Ты занималась рукопашным? – спрашиваю я Ракель. Она идет рядом и крутит в руках какой-то камешек, поднятый с дороги.
– Да. У нас, в Арбе, это обязательно. Только мы не сражаемся по-настоящему, как в Тельерре. Все довольно цивильно.
– Здорово, – уголки моих губ трогает улыбка.
– А как у тебя с боем?
– Ну… – я увлекаюсь вылезшей из рукава рубашки ниткой. – Я бы сказала, что это моя не самая сильная сторона.
– Но ты отлично считываешь руны. Знаешь, я наблюдала. И за рунами, которые рисовал Риммон, и за тобой. Сколько бы нам ни вдалбливали в голову символы, я постоянно путаюсь. А ты сходу назвала все до единой, даже их сплетение.
Я пожимаю плечами.
– Что есть, то есть. Мне достаточно просто запоминать картинки, нежели движения тела.
– Однако реакция у тебя хорошая, – посмеивается Ракель, припоминая мне момент у повозок.
– Я просто задумалась и сделала это на автомате.
– Вообще-то, в настоящем бою все так и есть. Сначала ты долго чему-то учишься, и у тебя многое не получается. Ты повторяешь одни движения за другими, и еще раз, и еще, пока не запомнишь их наизусть. А когда приходит время драться, ты не думаешь, действуешь по инерции, – она выкидывает камешек за заграждение. – Мне кажется, у тебя большой потенциал.
– Приятно слышать, – я немного улыбаюсь.
Миновав мост, мы движемся по левому краю территории Тельерры. Нам достаточно все время идти прямо, пока мы не наткнемся на груду камней. Большую груду камней.
– Впервые встречаю скромного представителя семейства священных трех, – Ракель осекается, когда я хмурюсь от последнего выражения. – То есть, ну… Ничего такого…
– Нет, я понимаю, – перебиваю ее я. – Просто было бы здорово, если бы меня перестали сравнивать с ней.
– А тебя сравнивают только с рексом?
Я об этом даже не подумала.
– В основном и практически всегда – да.
– А ты?
– Что – «я»?
– С кем ты себя сравниваешь?
– Я бы хотела избежать любого сравнения. Это бессмысленно. Может, с собой в прошлом.
– Тоже неплохо.
Приближаясь к первой из башен, о которых говорил Риммон, я замечаю что-то, ярко блестящее в траве.
– Стойте.
Весь рет останавливается и с вопросом смотрит на меня. Я неуверенно шагаю вперед.
– Что там? – Марк тоже подходит ближе.
– Тиара? – я аккуратно тянусь к предмету.
– Нет! – Цезония кричит во все горло. Я и Марк подпрыгиваем от резкого звука.
– Матерь, Цезония, – слетает с губ Озрика. – Ты решила, что испытаний на нашу голову мало, и нужно добить нас этим криком?
– Кто бы сейчас ее упрекал в крике, – шиплю я на Озрика.
Цезония пропускает слова мимо ушей:
– Вы что, не знаете о зачарованных предметах?
Честно говоря, я краем уха слышала про них на наших уроках, но память не выявляет ничего полезного из этих воспоминаний.
Цезония вздыхает.
– Они могут навести порчу, перенести в какое-то место или искалечить, если бездумно прикоснешься. Для начала надо проверить.
Мы все смотрим на нее.
– И как это сделать? – спрашивает Марк.
– Вы не слушали Риммона? Обнаружение лжи. Лоредена, кажется, это ты у нас по рунам. – Цезония скрещивает руки и встает в позу.
