Так я думала, пока не случилась небольшая неприятность.
Всë случилось у самого входа. Мэнди не успела вовремя остановиться и врезалась точно в худощавого мужчину. От столкновения у него из рук выскользнул бумажный стаканчик – часть кофе вылилась на асфальт, часть – на тëмно-серый свитер. Мужчина сказал что-то. Он не казался злым, скорее из-за изогнутых бровей и опущеных уголков губ казалось, что на лице отразилась вся мировая печаль.
«Простите, мистер друг».
Я почти подбежала к ним, повезло, что Белоснеж удержал за куртку, и поэтому, стоя на расстоянии в несколько шагов могла слышать их разговор. Мэнди извинилась, этот тип поинтересовался сначала, не обожглась ли она, потом присел на корточки и стал расспрашивать о… Обо мне? Какого?.. Они что знакомы? Учитывая, что я очень просила Мэнди не заводить знакомств со странными личностями. Это всë ещë могло быть опасно, даже если казалось, что Дэвид наконец-то успокоился. Пальцы сжались в кулаки – до болезненных следов на ладонях. Я готова была броситься прямо туда, схватить Мэнди, оттащить еë от подозрительного типа. Но Белоснеж всë ещë держал меня за куртку.
– Тише, львица, – шепнул он. – Не мешай львëнку социализироваться.
В этот момент показалось, что вдоль позвоночника скользнула молния.
– Но…
– Если что-то случится, вмешаемся. А пока давай наблюдать. Больше доверия Конфете, Рейвен!
В этот раз молния не промахнулась, ударила прямиком в голову. Белоснеж прав, прав на сотню процентов! Я боялась, что Мэнди могла оказаться в опасности… Но кем она вырастет, если я буду оберегать еë от общества вообще? Если буду как…
– Что о тебе люди скажут, если выйдешь так? – мать хватает за руку у самой двери. – Решила всю семью под монастырь подвести, выйдя на улицу с этим… – взгляд сочится презрением, как и каждый раз когда она видит мои «ведьмовские красные патлы». – Ты не можешь поступить так, ____, просто не можешь!
– Люди говорят, что я не виновата, что родилась рыжей, – голос всегда дрожит, когда я обращаюсь к ней. – Говорят, что это не проклятие, а биология. Что я могу!..
Каждая попытка неповиновения оборачивается звонкой оплеухой, от которой щека краснеет, а глаза наполняются слезами.
– Заплети косу, надень платок и можешь на несколько минут сходить к часовне. Но даже не думай разговаривать с людьми!
У нас всегда было разное понимание природы вещей, разное отношение ко всему живому, разные цели, но схожесть методов чертовски пугала. Мне стоило больше поработать над этим.
Раздражение, готовность рваться вперëд утихли, растворились в спокойствии Белоснежа. Что ж. Наблюдать так наблюдать.
«Мистер, вы выглядите больным», – заметила Мэнди и схватила мужчину за свитер. Боже мой, что за поведение! Нам всë же придëтся это обсудить.
И что она имела в виду под «больным»? Он очень бледный и с синяками под глазами, но это вроде бы всë. Мелочи. Я в таком виде большую часть жизни проходила! Если только Мэнди видела этого типа раньше, в другом состоянии, и еë цепкий художественный взгляд смог поймать отличия. Но с чего бы им быть знакомыми?
«Я просто от природы крайне непривлекателен. Не волнуйся и отпусти, пожалуйста, девочка из окна».
Если сделать ещë шажок… Да! Чëрт возьми!
– Это тип с рисунков Мэнди. Они как-то…
– Тогда давай подойдëм. Только не бросайся на него сразу, ладно?
Я бы, может, и бросилась – ради Мэнди. Потому что никто без одобрения кошки не смел подходить к котëнку. Но рядом всë ещë был Белоснеж, терпеливо державший меня за руку. И кто тут старше и вообще воспитатель?
