– Это обряд какой-то? – спросила девушка.
Коростень кивнул, но вслух сказал:
– Мы просто переломили хлеб. И посыпали его солью. Мы не враги друг другу, верно?
Марта кивнула и откусила свой кусок.
Колдун откусил от своего. Медленно прожевал, проглотил.
– Важна, – ответил на вопрос, что Марта задала прежде. – Очень важна.
– Я, похоже, многого не знаю, – сказала девушка, – но я следователь. И я постараюсь найти ваш нож.
***
У дамы были ухоженные руки и яркие ногти. Лицо было бы красивым, если б не застывшее на нем выражение чуть удивленный обиды.
– Я прошу! Нет, я умоляю вас! – сказала она. – Разумеется, да! Я, разумеется, все рассказала. И что у меня забрали, и кто… ну, то есть…
Просила и умоляла она с прежним выражением лица, и от этого хотелось зевнуть и выключить телевизор. Слишком уж дама была похожа на героиню невыносимо тупого сериала.
– Мне передали, что у вас пропала колода карт, – сказала Рыбкина, подавив зевоту.
– Не просто карт! – тут у дамы даже проступили эмоции на лице. Обычная обида стала сердитой, а не удивлённой. – Не просто, а карты Таро! В них мудрость веков и традиция гадания!
– То есть, карты ценные? – уточнила Рыбкина.
– Конечно! – воскликнула дама, и тут опомнилась и залепетала: – Ну, то есть, конечно ценные, но я умоляю вас, не надо! Я совершенно не имею претензий. Все случившееся лишь мелкая неприятность. Кармический груз, астральные флюктуации…
– Вы боитесь? – спросила Рыбкина. – Кого?
Дама снова замкнулась, и на ее лицо вернулось прежнее бессмысленно-обиженное выражение.
– Я не боюсь, – ответила она. – Я разумно взвешиваю риски. Карты можно и другие найти, а голову… впрочем, неважно. Я не желаю иметь со всем этим ничего общего.
– Хорошо, я поняла, – ответила Рыбкина. – Если в ходе расследования мы найдем вашу колоду Таро, мы вам ее вернём.
Дама вздрогнула и посмотрела на следователя как-то настороженно. Словно из под маски выглянул маленький трусливый зверёк, пригляделся, принюхался и попытался понять, лакомство здесь или западня…
– Я могу идти? – спросила дама после минутной внутренней борьбы.
– Да, разумеется, – ответила Рыбкина и подписала пропуск.
Дама поднялась и величественно выплыла из кабинета. У выхода остановилась, оглянулась и негромко сказала:
– Вы можете видеть, но уверяю вас, на некоторые сущности лучше не смотреть.
– Не надо меня пугать, – спокойно ответила Рыбкина. – Не хотите говорить толком, не надо.
Она хотела добавить о том, что всё это таинственное словоблудие стоит оставить дамочкам, которым она гадает, но решила, что не стоит. Зачем? От Верещагиной ничего большего не добьешься, а пламенные слова хороши в книжках и кино.
Верещагина вышла.
***
– Ты в курсе, что за карты? – спросил Пал Палыч.
– Гадальные какие-то, – ответила Рыбкина.
Палыч, по прозвищу Динозавр, пожилой дядька, которого, по-хорошему, давно следовало отправить на пенсию. Владимир Кириллович выдал ей Палыча, как он выразился, для передачи опыта. Динозавр и в самом деле сразу взял на себя кучу рутины – писал одно и другое, напоминал о времени обеда, рассказывал сплетни, что ходят по отделению.
– Я в телевизоре смотрел, что на картах нынче не гадают, – сказал Динозавр. – Палочки какие-то кидают.
– Да глупости это все, – ответила Рыбкина. – Хотя, тетки к ней ходят, и деньги платят.
– Ага, – сказал Динозавр. – Костюмчик у ней недешевый. А взяли только колоду старинных карт.
