Рыбкина кивнула. Она и сама об этом думала и никак не могла увязать одно с другим.
Ясно, что преступник делал что-то волшебное и недоброе, но тут перед Рыбкиной открывалась бездна ее невежества.
Что она знала о всех этих чарах? Ничего. Совсем ничего.
– Поеду я, Пал Палыч, – сказала она. – Попробую с Ильиным ещё поговорить. Кажется мне, что когда мы людей сюда зовём, они замыкаются и молчат.
– А к ним ко всем не накатаешься, – ответил Динозавр. – Воля твоя. Ты ж, Рыба, ведущий по этому делу. Мне тут поработать или с тобой?
“Больно нужен ты мне с собой, – подумала Рыбкина, – с дурацкими вопросами.”
Дар здорово помогал ей в работе, но видения и предчувствия в протокол не запишешь. Она потому и старалась никому об этом не говорить, чтоб не давать самой себе послабления – что бы ни подсказывало внутреннее чувство, все равно надо проверить и собрать доказательства. А дар покажет, где копать.
Но в то же время, от постороннего человека она все время ждала пренебрежительного отношения. Битва экстрасенсов, шарлатанство, да и просто “ты чего курила, рыба?”…
– Вы, Пал Палыч, оформите сегодняшний допрос и подшейте в дело. А я вернусь, ещё бумажек привезу, – ответила она. Обижать пожилого Динозавра не хотелось, но не тащить же его с собой. К счастью, Динозавр и сам не рвался в походы. От слов Рыбкиной он заметно повеселел и кивнул.
Ильин оказался совсем не таким, как Рыбкина ожидала.
По предварительным сведениям, это был торгаш. Покупал оптом китайское около-оккультное барахло и впаривал втридорога. Снабжая каждый кусок хлама подходящей историей. Древне-Вавилонские руны, совершенно настоящие, сделаны в Шень-Пэне…
А теперь это оказался серьезный человек с тихим голосом и мешками под глазами. Усталый, серьезный и не волшебный ни на йоту. Настолько обыкновенный, что когда он сказал о ее ясновидении, Рыбкина на миг растерялась.
– Вы, наверное, уже видели, – сказал Ильин. – Да, у меня забрали одну штуку. Монету удачи, мой талисман.
– Вы откуда… – следователь не должен показывать растерянность, но для Рыбкиной все это было слишком непривычно.
– Я чувствую, – ответил Ильин. – Вы видите, а я чувствую. Силы, энергии, иногда связи. Работа с этим ужасно утомляет, но я, наверное, попытаюсь теперь стать целителем.
– Вот как, – только и смогла сказать Рыбкина.
– Да, – Ильин пожал плечами, и вдруг внутреннее чувство почти завопило о том, что сейчас он скажет что-то важное. – Я решил бросить свой бизнес. Ложь это все и глупости.
– Просто потому что потеряли свой талисман? – сказала Рыбкина фразу, которая должна была подтолкнуть Ильина… и подтолкнула.
Теперь Рыбкина ехала по дороге и крутила в голове откровение бывшего жулика.
***
В баре было темно и очень шумно. И в голове тоже было темно и очень шумно. И в будущем. И даже в прошлом.
Ильин сидел мрачный, пил и горевал. Без талисмана под угрозой окажутся все продажи. Без талисмана впереди… нет, не нищета, но что-то очень близкое. Налоговая проверка, например. Или глупые вопросы клиентов.
“Я купила статуэтку Хотэя, выкопанную в нижнем Ханхэе, а потом посмотрела на карту и узнала, что нижнего Ханхэя не существует!”
“Я заплатил за Слезу Луны тридцать тысяч, а потом нашел такую же на АлиЭкспрессе за двести рублей!”
“Я… я… я…”
И все это будет значить, одно – дело о мошенничестве.
– Так ты ж и есть мошенник! – какой-то хмырь уселся рядом и нахально сгреб его, Ильина, бутылку. Отхлебнул прямо из горлышка, скривился.
