Станислав очнулся за своим столом с окончательно остывшим шашлыком и беспомощно оглядел зал. Потные, раскрасневшиеся пары, умаявшись, расходились по своим местам. Ему было мучительно видеть, как пространство между ним и ревнивцем, которого он уже назвал про себя Дмитрием, освобождается, словно для решающего боя.
«Какой бой? – с неприязнью подумал он. – Что же делать? Когда этот идиотизм закончится?»
Песня длилась всего минуты три-четыре, решил он, следовательно, до разрешения конфликта оставалось еще минута.
«Последний глоток», – подумал он и, взявшись за графинчик, краем глаза заметил, как виновник его беспокойства решительно встал и направился к нему. И Станислав разом успокоился. Он сам удивился овладевшей им уверенности.
«Что ж, – успел подумать он,– за это время я уже видел его беспомощность, был свидетелем его унижения и даже станцевал с его сестрой. Теперь его черед. Все, что с нами происходит, происходит в голове. Только в голове».
Размышляя таким образом, Станислав налил себе водки и выпил, уже неторопливо и со вкусом. Не дожевав остывшее мясо, он встал, аккуратно поправил розовую салфетку, и, огибая вновь собирающиеся танцевать пары, двинулся навстречу судьбе.
– Что тебе надо-то, любезный? – баском спросил он подошедшего. – В туалет, что ли, пойдем?
В самом начале 90-х наступило скудное время очередей и талонов, но день рождения жены удалось-таки провести вполне достойно. Были и праздничный торт, и водка, и даже красное вино. Праздник отшумел и гости разошлись, когда в передней раздался звонок.
– Кого еще несет в двенадцать часов ночи? – оторвалась от мытья посуды виновница торжества, уже успевшая накинуть на парадное платье кухонный передник.
– Наверное, Трояновы зонтик забыли… – неуверенно пробормотал муж.
Сын вскочил с кровати и рванулся в прихожую, на ходу заправляя майку в трусы.
– Ты-то куда, ну-ка спасть быстро! В школу завтра вставать, – крикнула из кухни мать, впрочем, без всякой надежды на реакцию.
На пороге, переминаясь с ноги на ногу, с огромным рюкзаком за спиной стоял Виктор Михайлович – старый друг семьи и сосед по даче, подрабатывающий в осенне-зимний сезон дачным сторожем. Поскольку этот сезон и наступил, он пару месяцев безвылазно сидел в садоводстве, никак не давая о себе знать.
– Что, мартышки, принимайте гостя, – хорохорясь, проговорил он и для верности оттопырил карман, из которого показалось узкое водочное горлышко. – Николавна-то здесь?
– А где ж ей быть? – обрадовался нежданному продолжению банкета хозяин. – Заходи на кухню, поздравляй!
– Заходи-заходи, – ехидно передразнил сын, – мама все равно вас сейчас разгонит.
– А ты, короед, не каркай, – поприветствовал его гость, – скажи мамке, пусть встречает.
Виктор Михайлович почесал бороду и бочком втиснулся в прихожую:
– Николавна, гости к тебе!
Татьяна Николаевна вытерла полотенцем мокрые руки:
– Какими судьбами?
– Как я мог твой деньрождень пропустить? Обижаешь! – Виктор Михайлович снял увесистый рюкзак и мягко поставил его на пол. – Принимайте подарок.
Рюкзак на этих словах легонько шевельнулся.
– Что это? – испугалась Татьяна Николаевна, вцепившись в косяк.
– Хотели попугайчика?! – хитро ухмыльнулся гость.
– Хотели! – закричал сын.
– Подожди, Алексей, – легонько отстранил его отец, – тут надо действовать аккуратно.
Он присел на корточки и начал развязывать тесемки. Внутри снова возникло шевеление, а затем что-то угрожающе щелкнуло. Андрей Андреевич поспешно отдернул руки.
