Тут он прервался: экран телефона замигал, пришло сообщение. Платон Альбертович, прищурившись, с минуту смотрел на экран. Глубокая горизонтальная морщина на его лбу то вытягивалась в прямую линию, то складывалась волной. Потом он потер большим пальцем сенсорный экран, поднял телефон над головой, как будто пытался поймать радиоволну, немного повертелся и, наконец, махнул рукой куда-то в сторону Театра юного зрителя.
– Нам туда.
Анфисе казалось, что ее вовлекли в загадочный квест. В студенчестве ей приходилось одно лето работать вожатой в оздоровительном лагере. В начале каждой смены детей, как и полагается, изо всех сил старались познакомить друг с другом. Поэтому, по многолетней традиции, их толпами гоняли по игровым станциям, заставляя выполнять порой нелепые задания: то пролезть через паутину веревок, не задев их, то сочинить песенку, зарифмовав слова «всех» и «успех», то достать с дерева «магический сверток». При этом задания подавались в форме загадок – их всю ночь сочиняли вожатые, – над которыми еще нужно было поломать голову. Вот и сейчас Анфиса чувствовала, что начинается такая же игра, но только для нее одной.
Не переставая глядеть в экран телефона, Падзеев привел Анфису к парадному крыльцу театра. Затем посмотрел на наручные часы и почему-то на небо.
– Мы пришли, – сообщил он, пряча телефон обратно в пиджак. -Теперь слушай меня внимательно. Сейчас ты попробуешь выполнить простецкое задание. Постарайся не упустить из виду ни одну деталь. Потому что любая мелочь может быть нам на руку. Учись сканировать пространство – и тогда игра будет идти по твоим правилам. – Он снова повертел головой и завел большой палец за спину. – Видишь воооон того парня на роликах?
В пяти метрах от них долговязый подросток выписывал «восьмерки» на Пионерской площади. В ушах провода, на голове кепка козырьком назад, на тощих ногах – безразмерные джинсовые штанины, обрезанные чуть ниже колена. Взгляд направлен вниз: по всему понятно, что парню очень хорошо наедине с самим собой.
– Ты должна взять свой телефон и попросить этого парня сфотографировать тебя сидящей в «Кресле мечтаний». Оно позади тебя, примерно в шестидесяти метрах отсюда.
– Почему именно этого парня? – удивилась Анфиса.
– Так надо.
– И всё?
– И всё.
– Но у меня старый кнопочный телефон, на котором нет даже фотоаппарата.
– Ты так мало получала на прежней работе? – ухмыльнулся Платон Альбертович.
– Нет, я просто не люблю случайно отключать ухом телефон и попадать в интернет, когда мне нужно просто позвонить.
– Понятно. Тогда воспользуйся моим телефоном.– Он потер экран в поисках иконки с изображением фотоаппарата и протянул Анфисе мобильник. – Вот, возьми.
– И что произойдет, если я попрошу того парня меня сфотографировать?
– Если он тебя сфотографирует в кресле мечтаний, то на второй ступеньке крыльца, ведущего в театр… А впрочем, увидишь сама.
Падзеев снова посмотрел на часы, подняв вверх указательный палец, беззвучно пошевелил губами и, наконец, произнес:
– Вперед. Игра началась. – Падзеев улыбнулся уголком рта и, пристально глядя на Анфису, громко добавил: – Как говорил один мой польский приятель, мы каждый свой день начинаем с сотворения мира! Запомни!
Охваченная недоумением, Анфиса поплелась к роллеру, то и дело оборачиваясь назад. Глупее, чем сейчас, она себя еще не чувствовала.
– Привет! – она неуверенно постучала по спине незнакомца, задрав вверх голову: тот был сантиметров на сорок выше ее.
