Двор —
довольно просторный. Справа от меня
дом, слева — ещё один небольшой домик,
назначение которого мне непонятно.
Между ними пара построек попроще —
вроде сарай и курятник. Если пройти мимо
них, то, видимо, попадёшь то ли в сад, то
ли в огород.
— Проходи в
дом. — Справившись с Обормотом,
возвращается тётя Люда. — Только пожитки
свои оставь у крыльца. И обувь тоже. А
то запачкаешь всё. Заставлю тогда полы
мыть.
Чемодан
прислоняю к стене дома возле крыльца.
Потом стягиваю с себя когда-то белые
кеды. Вода попала и внутрь, светлые носки
стали коричневыми. Мне брезгливо к ним
даже прикасаться.
— А знаешь
что, милая, снимай-ка ты и остальное с
себя здесь, — командует тётя Люда, явно
впечатлённая моими носками.
— На улице?
— А чего нет?
— удивляется та. — Тут в деревне полторы
калеки живёт, так и не в моём же дворе.
Стесняться некого, разве что Обормота.
Так что, давай, сымай с себя это безобразие.
Я пока воду поставлю, ополоснёшься
потом.
Стянуть
мокрые джинсы — та ещё задача. Вытряхнувшись
из них, снимаю и свитер. Бюстгальтер
вроде сухой, а вот трусики полностью
промокли.
Через двор
— от дома до старого дуба — протянута
бельевая верёвка. Подхожу поближе к
дереву, вокруг которого всё заросло
травой, чтобы повесить джинсы и свитер.
Пусть пока побудут на верёвке в теньке,
а я потом дома попробую реанимировать
их в стиральной машинке.
Я успеваю
отступить на шаг, когда на мою талию
ложатся чужие ручищи, а над головой
раздаётся приказное:
— Стой!
В следующую
секунду меня отрывают от земли, и пока
я пытаюсь сообразить, что происходит,
оказываюсь поставленной на пенёк.
— И что это
за птичка у нас залётная?
Я резко
разворачиваюсь и лицом к лицу сталкиваюсь
с высоким мужчиной. Уперев руки в бока,
он с нескрываемым интересом разглядывает
меня.
— Отвернитесь!
— Зачем? —
невозмутимо спрашивает этот мужлан
— Я не одета!
— приходится объяснять очевидное.
— Ты меня не
смущаешь, — усмехается нагло. — Я тоже
не особо одет.
В этот момент
замечаю, что на нём надеты только потёртые
джинсы. Быстро возвращаю взгляд к его
лицу. В голубых глазах пляшут черти —
вот уж точно, его ситуация ни капли не
смущает.
— Вы... Ты...
— Я пытаюсь найти подходящие к ситуации
слова, но меня опережает подошедшая
тётя Люда.
— Назар, ты
чего девку пугаешь? Ещё откачивать
придётся от переизбытка впечатлений.
— Траву
покосить надо, а то вон у тебя соседка
появилась. А голубка без обуви.
Мы с тётей
Людой синхронно смотрим на место, куда
указывает Назар. Я с ужасом замечаю
мелькнувшую в ней коричневую ленту.
— Эт-т-то что
гад-дюка?
— Да Бог с
тобой, какая гадюка! — Всплескивает
руками тётя Люда. — Ужик это, он у меня,
считай, заместо кошки. Уже третий год,
как живёт. Мышей ловит. Назар, ну ладно,
эта, — кивает на меня, — городская.
Курицу от петуха не отличит. Но ты-то!
Какие у нас тут гадюки, сроду никаких
гадюк не водилось!
Тётя Люда
отчитывает Назара, пока я выравниваю
дыхание. Я даже хочу поблагодарить его,
но это желание быстро пропадает. Потому
что нахал продолжает откровенно на меня
пялиться.
Совсем в
деревне своей одичал? Прикрываться уже
поздно — моё бельё он точно разглядел
во всех подробностях.
— Чего с ней?
В лепёшку упала?
— Не, в луже
на въезде искупалась. Там же после дождя
почитай целый пруд. Она из этих, которых
гнус наш обманул.
