— Расскажите,
во что я вляпалась?
— Это сосед
наш. Ну как сосед, сын евонный, прохиндей
жуткий! — Тётя Люда повышает голос. —
Как Мишка на тот свет ушёл, сын сразу и
появился добро его к рукам прибрать.
Думал, тут его наследство богатое ждёт
— дом и земля. А дом-то сама видела,
плюнешь — развалится. Мишка-то за
воротник неслабо закладывал, за хозяйством
совсем не следил. Да и места у нас тут
не сказать, что многолюдные. Летом ещё
дачники какие приезжают или кто оставшуюся
родню навещает, а так сюда давно никто
не суётся. Вот гнус это и придумал, как
городских обманывать. Выкладывает в
вашем тырнете что-то, и время от времени
приезжают к нам такие как ты.
— Это какие?
— Беру протянутую чашку с чаем.
— Да ты не
обижайся! Я ж имела в виду городские, а
ты о чём?
— Ни о чём,
— бубню я, пристыженная.
Я ж, и правда,
повелась, как дурочка, на обман. Чего
теперь на правду обижаться.
— Ешь варенье.
— Назар подталкивает ко мне креманку.
— Я подам
заявление в полицию.
— Думаешь,
найдут? Он тут прописан, так и приезжали
один раз, искали его. В прошлом году аж.
И толку?
Похоже, что
деньги я свои точно не увижу.
— И что же
мне делать? — задумавшись, не сразу
понимаю, что произнесла это вслух.
— В город
возвращайся, — советует Назар. — Деревня
точно не для тебя. Спасибо, Люда, за чай.
Оставив на
столе пустую чашку, он уходит.
— Ты не злись
на него. Он просто честный. Что на уме,
то и сказал. Так-то он добрый мужик,
дельный. Дом дедовский восстанавливает.
— Тётя Люда подливает мне чаю в кружку.
— Милая, ты расскажи, что вообще тут
забыла?
— Так к земле
потянуло. — Тётя Люда мне нравится, но
не уверена, что она оценит мои творческие
муки. — Хотела пожить месяц-полтора.
— Странные
вы, городские, — качает головой тётя
Люда, макая баранку в чай, — меня вот в
город совсем не тянет. Но если тебе так
хочется нашу жизнь попробовать, так
поживи у меня.
Шершавая
ладонь тёти Люды ложится на мою руку.
Поглаживает меня мягко и ласково.
— Оставайся
у меня, сколько хочешь.
— Я не понимаю…
— Ну чего ты
не поняла, милая? Хочешь природу —
получай, у меня тут двадцать соток,
усмотреться и уделаться можно за глаза
и за уши.
— Мне нечем
будет вам заплатить, — признаюсь я.
— Да что ж
ты всё деньгами меряешь? Не деньги мне
нужны. В таком возрасте куда мне их
девать? Солить заместо огурцов? Помогать
будешь по хозяйству.
— Мне надо
подумать.
— Думай,
конечно, и чай пей. Может, и прав Назар,
не для тебя всё это.
В её голосе
сочувствие смешано с задумчивостью, и
я понимаю, что она не хотела меня задеть.
И дело не в ней, а в Назаре, слова которого
царапнули по-живому. Почему-то мне
хочется доказать себе, и этому мужлану,
что я вполне могу справиться с жизнью
в деревне. И что я не глупая дурочка из
города.
С моего места
через распахнутую дверь летней кухни
виден чемодан — деталь из прошлой жизни.
И я уже знаю, что останусь здесь. Да,
деньги я потеряла, но у меня все ещё есть
шанс перезагрузиться. Подумаешь, придётся
слегка поработать. Не так тут и страшно,
как показалось поначалу.
Делаю глоток
ароматного чая и произношу:
— Я согласна.
