Дети – цветы жизни - страница 7

Однажды отец Гали Воловик водил нас в кукольный театр, это было большое развлечение. Он хорошо готовил и как-то пригласил несколько девочек из класса на чай, угощал хворостом, который сам испек.

Закончился учебный год. Лиза как учительница получила для меня путевку в пионерлагерь в Пушкин. Это оказался очень хороший лагерь. Мы много гуляли в парке среди памятников, ходили на экскурсии, занимались спортом, читали книги. Там я познакомилась с Толей Дьяченко, он научил меня играть в шахматы, мы играли в волейбол в одной команде. Он взял мой адрес, написал письмо, пригласил на встречу с ребятами из лагеря, а потом мы стали периодически встречаться. Толя любил читать стихи, очень много знал наизусть. Потом, став взрослыми, мы подружились семьями.

После войны много ленинградцев возвращались из эвакуации. Наша школа оказалась переполнена. Открыли школу №195, которая во время войны была госпиталем. В эту школу перевели половину всех учащихся, она находилась на улице Войнова, около Таврического сада. Это получилось дальше, зато утром и после школы мы гуляли 25—30 минут. А когда проходили мимо хлебозавода, то с удовольствием вдыхали аромат хлеба.

У Таврического сада осенью можно было купить стакан клюквы или брусники, или семечек. Можно было погулять в саду, если хотелось. Осенью там очень красиво.

Нашим классным руководителем оказалась биологичка – Наталия Ивановна – пожилая интересная женщина. Поначалу она нам очень понравилась, мы все свободное время проводили в кабинете биологии, делали все, что она просила. Но скоро пришлось разочароваться, она оказалась просто деспотом, с нездоровой психикой, через некоторое время от воспитательства ее отстранили, но мы успели почувствовать все прелести режима, который был тогда в стране, «Ленинградское дело» и прочие кампании против интеллигенции.

Вскоре из Москвы переехали Бэла и бабушка. Нас стало четверо. Постепенно обжились. Бэла после длительных поисков устроилась на работу в Художественно-промышленное училище им. Мухиной диспетчером, зарплату она получала маленькую, зато близко, ездить не надо, и публика приятная. Я пару раз ходила туда на елку. Бэла часто приносила билеты в Дом работников искусств на Невском, где проводились интересные культурные мероприятия (лекции, концерты, встречи). Один художник нарисовал портрет Бэлы, сначала он показался не очень удачным, но со временем портрет начал приближаться к оригиналу. Сейчас он висит на даче. Работа Бэле нравилась, но начальству захотелось пристроить своих людей, и вместо ее одной, взяли двоих и платить им стали больше.

К праздникам Бэла покупала бабушке на рынке живую курицу, несла в синагогу к резнику ее резать. Потом с этой курицей была большая возня, чтобы все сделать по религиозным предписаниям. Мы, конечно, никогда эту курицу не ели.

Однако в это время можно было купить свежую и даже живую рыбу в рыбном магазине на Литейном. На прилавке заманчиво стояло много сортов селедки, черная и красная икра в больших плошках, соблазнительно пахло рыбными копченостями, казалось все это очень дорогими продуктами. В овощном магазине продавались соленые грибы разных сортов.

Война закончилась, с фронта стали возвращаться наши мужчины. Приехал брат мамы – дядя Миша. Он воевал только в конце войны. Боясь Японии, держали большую армию на Дальнем Востоке. До войны после окончания Военно-артиллерийской академии Миша женился на очень красивой студентке. Она коренная ленинградка, не хотела покидать любимый город, и они развелись. Он женился на Дальнем Востоке, когда мы приехали в Горенки, там он жил уже со второй женой – Таисией Петровной и дочкой Женечкой. Вернувшись после войны в Ленинград, он поселился у нас, много рассказывал о Германии, привез всем подарки, часто давал мне деньги на кино и на мороженое, любил играть в карты, научил меня некоторым играм, игроком он был очень азартным. Миша искал работу с жильем, чтобы можно было привезти семью, не сразу, но получилось.