― Ты очнулся, ― услышал голос все той же девушки.
Она подошла ко мне и, присев рядом, посмотрела в мои заплывшие глаза.
― Хочешь пить?
Я едва заметно кивнул. Она исчезла на пару секунд с поля моего зрения и тут же подставила к губам трубочку.
Блять, каким же немощным я себя сейчас ощутил. Но выбора не было, пить хотелось сильнее.
― Есть ты сейчас не сможешь нормально. Я тебе бульон сварила. Будешь?
― Нет, ― произнес хриплым голосом. ― Где я?
― В ста двадцати километрах от столицы. Что с тобой произошло?
― Неважно. Мне нужно позвонить.
― Послушай, ты сейчас не в лучшем виде. Тебе нужно отдыхать.
Черт, как же я не любил, когда мне указывают. Так охота заорать, но… не могу. Девушка этого не заслужила.
― Пожалуйста, дай телефон.
― Ладно, только обещай, что после разговора съешь бульон.
― Хорошо, ― кивнул я, не имея сил и желания спорить.
Я продиктовал девушке номер телефона, благо помнил его наизусть, и, тяжелой рукой перехватив трубку, взглядом попросил ее выйти. Она кивнула и оставила меня одного.
― Майоров, слушаю.
― Мирон…
― Дима? Где, твою мать, тебя носит? Ты в порядке?
― Филатов спустил с цепи своих амбалов, и те избили меня.
― Черт. Как ты сейчас? Где находишься? ― я слышал, что Мирон волновался, значит, я в нем не ошибся.
― Херово я, но жить буду. Я где‐то в ста двадцати километрах от города. Меня девушка с парнем на обочине подобрали. Приютили как какого‐то бомжа.
― О Насте есть новости?
― Нет, ― я прикрыл глаза, вспомнив о малышке и ощутив боль в груди. Единственная боль, которая не дает мне покоя.
― Понятно. Я пытался попасть в дом Вяземского, но мне сказали, что он улетел из страны. Только вот я пробил по каналам, этот удот не покидал пределы страны.
― Значит, решили запутать нас.
― Именно. В офис я пока не ездил.
― Будь осторожен. Один не действуй, иначе можешь нарваться как я.
― Живого места не осталось?
― Не то слово.
― Друг, узнай адрес, где конкретно ты находишься. Отлежись пару дней, и я заберу тебя. Пообещай, что мы выразим хорошую финансовую благодарность.
― Ладно. Договорились.
― До связи.
Я положил телефон на грудь и понял, что сил после разговора совсем не осталось.
Через некоторое время услышал, как забрали телефон. И как раз вовремя успел перехватить девушку за руку.
― Что‐то случилось?
― Спасибо тебе за то, что не прошла мимо.
― Я не могла бросить человека умирать. Но что с тобой произошло?
― Личная драма. У тебя нет, случайно, сигарет? Может, мужик твой оставил?
― Вряд ли тебе сейчас можно курить. И вообще, мы не знаем, что у тебя внутри. Может тебе в город надо, к врачу?
― Нет, заживет все. Не беспокойся. Ты не против, я пару‐тройку дней перекантуюсь у тебя. Потом меня друг заберет. Не переживай, мы тебе заплатим за помощь.
― Да мне не надо ваши деньги. Выздоравливай только. Уж твой труп мне точно не нужен здесь.
― Не переживай, не подохну. Нельзя мне умирать сейчас.
Девушка кивнула и вышла из комнаты.
Я долго не мог уснуть. И мои раны на теле имели к этому лишь косвенное отношение. Все мои мысли были заняты Настей. Я переживал о ее состоянии. Понятия не имел, где она находится и все ли с ней хорошо. Главное, чтобы не навредили, с остальным мы обязательно справимся. Она у меня сильная девочка, и я никому не позволю обидеть ее. А кто посмеет, будет иметь дело со мной.
Уснул я ближе к утру. По крайней мере мне так показалось.
― Димон, просыпайся, ― услышал сквозь сон голос Мирона и зажмурился.
