Потушив окурок, я руками уперся в стол и, склонив голову, прикрыл глаза. Снова в памяти она. Ее боль в глазах, когда я спросил у нее, спала ли она с Тимуром.
«А ты бы предпочел, чтобы он меня изнасиловал, разорвал всю, да? Или ты думаешь, мне принесло удовольствие спать с ним? Мне и этого унижения хватило! ― закричала я и резко его оттолкнула. ― Я грязной себя ощущаю после него! А ты смеешь так себя вести со мной? Да я бы уже в ванной лежала с перерезанными венами. Если бы он посмел так поступить со мной, если бы я сама не отдалась ему. Ненавижу вас, ненавижу!»
― Черт! ― закричал я, ударяя кулаком по столу. ― Он ее там насилует, понимаешь? А я, бл*ть, даже сделать ничего не могу. Они все подчистили, все следы вытерли, чтобы я не нашел их. Да я сдохнуть готов ради нее. Сдохнуть, понимаешь? Я не хочу, чтобы она ощущала сейчас все то, что приходится ощущать. Она там, в лапах ублюдков, страдает от боли. И я уверен, что ей сейчас в сто раз хуже, чем мне. Это ее телом воспользовались и убили ребенка! А эти мрази только и делают, что упиваются счастьем своим!
― Дим, может, все‐таки справка ненастоящая? Тебя позлить?
Я покачала головой зло оскалившись.
― Если бы! Если бы, друг. Только вот, раз они узнали о беременности, значит, точно сделали ей аборт. Вяземский бы не взял Настю с ребенком. Этот подонок специально побольнее бьет. И ее, и меня. Откуда у тебя эта справка?
― По почте прислали. В ящике лежал конверт. Но, естественно, без обратного адреса.
― Значит, специально прислали. Знаешь, чего я боюсь? Что они могли этим не ограничиться.
― Ты про ответ? Думаешь, ей могли тоже что‐то сказать про тебя?
― Я думаю, что не зря меня выбросили за городом в кювет.
Мирон уехал в столицу, оставив меня в поселке у Маши. Признаться честно, оставаться здесь мне не хотелось, но я понимал, что сейчас будет лучше скрываться, чем показать ублюдкам, что я жив. А Майоров попробует организовать тайные поиски, чтобы Филатов не узнал, что его ищут люди. Кто‐то, кроме меня.
Я попросил друга оставить деньги для Маши. Она их брать ни в какую не хотела, но я собирался их оставить ей. По крайней мере за питание. Еще бы заставить себя пожрать.
Вышел на крыльцо и снова прикурил. В голове постоянно крутились мысли о Насте и ее состоянии. Мне сложно было понять, что она чувствует. Если я ненавидел этих придурков и был готов убить собственными руками, то что чувствует она, когда над ней так поиздевались?
Господи, дай мне сил выдержать все это. Дай сил моей Насте. Пусть дождется меня, и я отомщу за нее обязательно. Пусть даже не сомневается в этом. Я буду до последнего искать ее, верить, что мы встретимся. Я не брошу ее там. Не смогу оставить любимую женщину в лапах негодяев. Они ответят за все свои деяния. За каждую ее слезинку, за всю ту боль, что причинили Насте. Я заставлю их умыться собственной кровью. Только бы поскорее найти, где они прячутся.
― Дима, ― услышал позади себя голос Маши.
Она стояла за моей спиной в открытых дверях дома и смотрела на меня взволнованным взглядом.
― Что‐то случилось?
― Возьми куртку, мороз на улице, ― она протянул пуховик, за что я благодарно кивнул. Да уж, соплей мне сейчас точно не надо.
― Спасибо.
― Хотела предложить тебе пообедать. Ты, наверное, несколько дней ничего не ел.
― Аппетита нет, ― буркнул я и отвернулся, снова затягиваясь сигаретой.
― Понимаю. Но тебе для восстановления нужны силы.
