― Спасибо за заботу.
― Насколько я понимаю…
― Маш, у меня просьба, в душу ко мне не лезь. Ты очень хорошая девушка и мне помогла очень. Я тебе за это многим обязан, но в душу не лезь. Не до этого мне сейчас.
― Ладно. Обед на столе, если захочешь.
Я кивнул. Черт, только бы не обиделась. Этого я не хочу. Но и разговаривать о личном с чужими людьми, даже если они мне помогли, я все равно не собираюсь. Мне хватает разговоров с Мироном, после которых хочется выпить коньяка и забыться. Только вот я знаю, что никакой алкоголь не поможет утолить душевную боль. Это лишь маскировка, как и с сигаретами.
Тело по-прежнему ужасно болело, а потому как я не мог сейчас уехать из поселка, ничего не оставалось делать, кроме как лежать. И это дико раздражало меня. Бездействие, самое конченое состояние.
Потушив окурок, вернулся в дом.
Маша сидела за столом и, отвернувшись, смотрела в окно.
Мля, вот только этих обид мне не хватало вдобавок ко всему.
Повесил куртку на вешалку и присел рядом с ней, кривясь от боли в теле.
― Маша, прекрати обижаться, ладно? Мне не до этого сейчас.
Она обернулась ко мне, и я заметил в ее глазах слезы. Черт.
― Я на тебя вовсе не обижаюсь. Ты тут ни при чем.
― Что произошло, пока я курил?
Она махнула рукой.
― Это Сашка, ревнивый дурак. Сказал, если я тебя не выгоню, то больше ко мне не придет.
Пф, час от часу не легче.
― Давай я уйду. Только дай Мирону позвоню, он еще недалеко отъехал.
― Нет, что ты. Я не хочу. Вернее, не подумай ничего такого. Возможно, я даже немного воспользуюсь твоим присутствием здесь.
― То есть?
― Сашка очень ревнивый, и порой это выходит за рамки. Он ревнует буквально ко всем и при этом хочет, чтобы я стала его женой. А я так не хочу. Не хочу больше быть с ним.
― Ты его не любишь?
― Он для меня стал другом, но не любимым мужчиной. Слишком большое давление с его стороны.
― Я понял.
― И потому, если ты останешься еще на какое‐то время, он просто не придет ко мне.
― Не очень бы хотелось, чтобы из‐за меня…
― Это не из‐за тебя, ― поспешила заверить Маша, положив руку на мое запястье.
― Я пробуду еще несколько дней, а дальше буду решать. Мне не в удовольствие валяться в кровати и бездействовать.
― Но ты же в таком состоянии, что-то не просто бездельничество.
― Мне плевать на мое состояние, Маш. Есть кое‐что поважнее. Спасибо тебе за все, я пойду в комнату.
― Конечно.
Да уж, когда у тебя все херово, тебе кажется, почему все не как у людей. Почему не живется спокойно, пришел с работы, дома любимая ждет. Улыбается тебе и обнимает, целует. Но нет, все дерьмо мира навалилось именно на тебя. А потом встречаешь таких людей, как Маша, и понимаешь, что нет, какая‐то часть гадости отправилась к другому человеку.
Девчонку тоже жалко. Видно, что хорошая, а в личной жизни не везет. Глаза у нее грустные.
От той мысли снова подумал о Насте и вспомнил ее глаза в тот вечер, когда я забрал ее у подъезда. Она тоже была грустная и отчаянная. Один взгляд кричал о том, что ее судьба предрешена. Бл*ть, почему мы тогда не сбежали в другую страну? Почему я не увез ее подальше от тех сук? Возможно, мы могли избежать всего этого… И тогда Настя не чувствовала бы этой боли, не страдала бы от рук собственного отца.
Ее глаза…
Заберу и больше никогда не позволю ей грустить. Сделаю все, чтобы она снова была счастлива. Хотя я даже боюсь представить, какой тяжелый путь нам нужно будет пройти, чтобы наконец‐то стать счастливыми. Тем более после того, как нас лишили ребенка.
