Считаешь, что я много на себя беру?
Но ты же не думал, что я прощу тебе это?
Что буду также целовать, словно влюблена в тебя беззаветно?
Ведь ты выберешь войну. Волгоград. Кровную месть выберешь, тем самым став убийцей.
- Ненавижу, - шевелю губами, выдавливая хрип.
- Это война. И я в ней не командир…
- Ненавижу тот день, когда ты и твоя сестра появились в нашей жизни, - продолжаю с презрением.
- Я всего лишь солдат… - Рустам тоже не тормозит в выражениях.
- И тебя ненавижу. Кем бы ты ни был на своей чертовой проклятой войне – солдатом или командиром… Презираю тебя, Басманов!
Удар по рулю был подобен выстрелу. Я вздрогнула.
Машина затормозила резко. До соприкосновения моей головы с лобовым стеклом оставались сантиметры.
- Закрой рот, Полина! Иначе…
- Больные у тебя сюрпризы, Рустам. К брату на свиданку сводил… болючие твою сюрпризы! Ты просто зажрался властью, Басманов. И видеть я тебя больше не хо…
Я вскрикиваю. И голос мой – монотонный, равнодушный – прерывается на полуслове.
От боли в щеке. От жара после прикосновения мужской ладони к моему лицу.
От сильных пальцев точно останутся следы – так крепко он сжал мою челюсть, заставив повернуться в его сторону. Из моих глаз брызнули слезы, и тогда пальцы Басманова заскользили по влажной коже щек - к губам. И сильно сжали нежную кожу, заставляя, наконец, замолчать.
Больно слышать такое от родной, правда?
Я бы сказала тебе это еще и еще, тысячу раз!
Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
И ни за что не прощу, если мой брат не останется жив.
Но сказать у меня ничего не получается. И звука выдавить не могу – так сильно он губы пальцами сжал.
- Закрой рот, пока я не занял его чем-нибудь другим,- предупреждение, не иначе.
В этом весь бог войны.
Он ослабил хватку, и тогда я выпалила:
- Это все, чем ты можешь меня удержать? Силой? – усмехаюсь ему в лицо.
И тогда его рука отталкивает меня к двери. Сильно, быстро, резко.
Я ударяюсь затылком о стекло, а руки хаотично ищут выход. Нащупывают ручку, тянут на себя. Я почти выпадаю из машины, царапая голые коленки, но быстро поднимаюсь на ноги и подрываюсь к подъезду.
Он привез меня домой. Сам. Точно все кончено.
- Стоять!!!
Рык Басманова был способен разбудить весь двор. Спальный район, старая пятиэтажка – слухов будет немерено. Я залетаю в подъезд.
Бегу на третий этаж, почти задыхаюсь. Следом движется он. Я чувствую это. Спиной чувствую, ногами дрожащими, руками, что бьются о перила в приступах агонии. Тело действует на инстинктах, и я чудом достаю ключи из кармана и даже погружаю ключ в дверной замок нашей с братом квартиры.
Но на этом все.
Я не успеваю.
Жесткое тело прижимает меня к двери. Почти толкает, вжимает – до боли и искр в глазах. Я кричу, пока мужская ладонь не накрывает рот.
Это конец.
Басманов озверел. И у меня нет шансов.
- Лучше молчи, - звериный шепот, не иначе.
Я прикрываю глаза. Горячие слезы вытекают из них, огненное дыхание обжигает мужскую руку. Рустам чертыхается, заталкивая меня в квартиру. В мою… в нашу с братом квартиру. Это все, что у нас осталось.
- К черту иди… - выдыхаю из последних сил, - ни за что с тобой не буду! Силой брать придется, - выплевываю я.
- Будешь… будешь! И без силы будешь, поняла? А брат твой виновен. И все на этом! – рычит он без остановки.
Я резко поворачиваюсь к зверю и, не думая о последствиях, замахиваюсь.
Тотчас же квартиру оглушает звук пощечины.
И биение моего сердца, готового вылететь из груди.
