Я зажмуриваюсь, заставляя сердце сжаться в приступе агонии.
- Он погубит. И тебя, и его…
- Т-шш, - вновь заставляю его молчать, прикладывая палец к израненным губам.
Я поняла тебя, Максим. Он погубит и меня, и ребенка. Ты прав.
- Пусть пытают меня до конца жизни, но я не выдам тебя, - Максим морщится от боли.
Я почти не слышу его слова, читаю лишь по губам. Так безопаснее.
И перед тем, как дверь начинает страшно скрипеть, я успеваю прочитать по губам следующее:
- Лучше сама сделай аборт… иначе это сделает он. Поверь мне.
Рустам приближается. Нещадно, неумолимо. Я впиваюсь в ледяную ладонь брата и целую его пальцы, как безумная. Слезы застилают мне глаза, но я до последнего трогаю кожу брата, его тело, его живое тело.
А он продолжает шевелить губами:
- Или беги, слышишь? Найди Андрюшку Пантелеева, он тебе денег даст… это друг детства мой… Пантелеев. Запомни.
Закрываю Максиму рот ладонью. Он привязан спиной к двери и не видит приближение врага, а я все вижу. И заставляю брата молчать.
А еще имя запоминаю. Андрей Пантелеев. Пантелеев…
Я обнимаю Максима дрожащими руками. Он еще рядом со мной.
Он живой.
Я говорю с ним, и никого роднее у меня нет.
- Как Каринку их семья отправит туда… и тебя не пощадят, сестра, - успевает шепнуть Максим.
- Максим… Максим, давай отступим? Давай отступим от нее?! Пусть они решают, что делать с Кариной, а мы с тобой…
Но в следующую секунду я вздрагиваю.
Ведь брат впервые срывается на меня, и его крик заполняет подвал:
- Ты с ними заодно?!
- Максим… - я отшатнулась.
- Заодно?! – вторит он как безумный.
Я теряюсь. Но всего на миг.
- Я… я не с ними заодно! Я за тебя заодно!!! – кричу я в ответ.
Но вскоре понимаю, что говорить с ним о Карине бесполезно.
Брат отчего-то не верит мне.
Ведь Рустам появляется за моей спиной, и сверху раздается голос бога войны:
- Довольно.
Я поднимаю зареванные глаза и пустым взглядом обвожу фигуру Басманова.
Если раньше я металась от действия к действию, то теперь понимаю: выход один. Максим говорит правду, и права на ошибку у меня нет.
Он свою сестру не пощадил, а меня – тем более.
Ведь богу войны – дети не нужны.
- Довольно. Вставай, Полина.
Не дожидаясь ответной реакции, Басманов хватает меня за плечи. Ставит на ноги, придерживает. Вот только ноги меня совсем не держат, и в глазах от резкого подъема темнеет.
- Я ведь говорил, чтобы без истерик… - краем сознания чувствую ярость Басманова.
А тем временем сильные руки уводят меня от обессиленного брата, который давно простился с жизнью. Но я отчаянно пытаюсь не забыть главное: Андрюшка Пантелеев, друг детства, он поможет…
26. Глава 26
Только костер и тишина
Руки мои греют тебя…
HENSY & Клава Кока – Костер
Я удивлена: в машине бога войны есть музыка. И она даже хорошо звучит. Только эти строчки никак не подходят нам. Не в той ситуации, в которой мы оказались.
Мы давно друг друга не греем.
Наоборот, меня колотит не по-детски, с таким давлением в космос точно не возьмут. Руки бьет такая дрожь, что если вдруг Рустам коснется меня, то напряжение в салоне взорвется на мелкие частицы.
- Родная…
Он решает заговорить. Первым.
Я удивлена, бог войны. Удивлена.
- Либо война, либо я, - рушу я все его надежды, - Волгоград или я. Кровная месть или я.
- Довольно! – цедит, оставленный без шансов.
Рустам тяжело вздыхает. Он начинает злиться, и я тоже.
- Либо я твоя, либо ты убийца, - продолжаю самозабвенно.
