- Не смей мне угрожать, - цедит он.
- Не смею, - шепчу в ответ.
- Не смей!
Я усмехаюсь ему в лицо. Басманов злится, потому что осознает свое поражение.
Ведь я не отступлю. Он читает это в моих глазах.
- Неужели со своим братом ты бы смог поступить также, как поступаешь с моим братом?
Мой вопрос оказывается риторическим. Молча Рустам закрывает машину и отлепляет меня от нее, толкая в неизвестность.
Дьявол не ответил. Молча провел мимо мрачных деревьев и завел в пустое заброшенное здание. Сегодня я уже не надеялась попасть домой.
С каждым шагом мое сердце билось сильнее, а дыхание сбивалось. Ноги путались, и я шла откровенно наощупь, и лишь изредка Рустам хватал меня за руку и задавал направление. Здесь царила темнота, и только в одном месте показался отблеск света.
У одной из безликих дверей стояли люди.
«Охрана», - поняла я.
Нас впускают внутрь без вопросов. Затаив дыхание, я жду, когда передо мной откроют дверь. Я чувствовала, что Максим совсем рядом, и не ощущала здесь угрозы для себя.
Пока Басманов не склонился и не шепнул мне на ухо совсем не утешительные слова:
- Без истерик, Полин, - предупреждение, не иначе.
Я зажмуриваюсь, отгоняя от себя липкий страх. А в следующую секунду бросаюсь к брату, обхватывая его безвольное туловище и прижимая к себе.
- Максим! – не узнаю свой крик.
Боже…
- Максим? – хриплю снова.
Онемевшими от страха руками я подняла его голову. Максим открыл глаза и посмотрел на меня, но… взгляд его словно смотрел сквозь.
Мои руки дрогнули.
Без истерик…
Без истерик!
Без истерик?!
Я закричала, испугавшись собственного крика. И меня тут же схватили.
Дьявол схватил.
Я разозлилась со слезами на глазах.
- Да пошел ты к черту, Басманов!
Жестокие руки пытались скрутить меня, обездвижить. Распахнув губы в немом крике, я впилась в мужскую руку и сцепила на ней зубы.
- Твою мать… Полина!
Басманов чертыхнулся и отпустил меня. Хотел схватить вновь, но я отшатнулась и вновь закричала.
- Не трогай меня! Не трогай!
Лишившись опоры, я вновь упала на пол. И схватилась за тело брата, как за спасительный круг. Слезы из глаз полились градом, когда я увидела его губы – на них застыла алая кровь. Распахнув глаза, я осмотрела его лицо и тело и поняла, что он дышит.
И лишь тогда смогла выдохнуть.
Смогла задышать.
Несколько ссадин и синяков – все было не столь страшно, чем я ожидала того увидеть. Не так больно, чем того обещал мокрый холодный подвал.
Максим сидел на деревянном стуле посередине комнаты. Его тело было сгорблено, он очень устал.
Ведь его мучили, пока я наслаждалась вместе с его мучителем.
Его пытали, пока я улыбалась на яхте.
Над ним издевались сильные мира сего, пока я была в объятиях одного из них.
Ненавижу!
Уже сейчас – ненавижу!
С остервенением я вытираю слезы со своих холодных щек. Забываю про разбитые коленки и обнимаю брата. Кажется, при виде меня он начал приходить в себя.
- Полинка?
- Максим!..
Он улыбнулся, но тут же поморщился. Больно это сейчас – улыбаться.
- Тебе очень больно? Ты можешь дышать? Ты не голодный?!
Вопросы сыпались из меня градом. Я обхватила лицо брата и приблизилась к нему близко-близко. Осторожно прибрала растрепанные грязные волосы, пригладила.
- Все хорошо, сестренка.
Голос брата хрипит, и мне совсем не верится в то, что все хорошо.
Я плачу, выуживая из кармана влажные салфетки. С любовью и слезами вытираю его лицо – лицо в поту и крови. Я никогда не забуду это, Басманов. Никогда.
