В деревне сначала радовались, мол, «вот тебе, погань, за всё», но потом, когда всё чаще видели её с фингалами под глазами и синяками на руках, стали жалеть, сменили гнев на милость, «приняли в свои ряды» и даже советовали уйти от этого урода. Развода новый муж не давал, грозил, что поднимет дело, найдет к чему прикопаться и посадит её, запретил видеться с Димкой, да и сама Надя избегала встреч.
Первое время, чаще ночью, когда не спалось и никто не видел, Димка прогуливался около её дома, приходил под окна, чтобы хоть так побыть рядом. Часто слышал её голос и как она подпевала магнитофону вместе с любимой Аллегровой. Только теперь песня была новая, но ему она нравилась: «Я тебя отвоюю у всех других, у той одной, ты не будешь ничей жених, я ничьей женой…» Он даже купил себе такую же кассету.
Долго он ждал, что любимая женщина одумается, позовет его, что они будут вместе и всё будет как прежде. Однажды, на каком-то общем сельском празднике, они столкнулись лицом к лицу, он поздоровался от неожиданности, а она вскрикнула, потом резко притворилась, что подвернула ногу, вокруг собрались люди, и ему пришлось быстро уйти.
Больше встречи «с любимой» он не искал. Понял он, о чём говорила мать про Надежду и про то, о чем он грезил в тюрьме, не произойдет никогда и ждать больше нечего. Успокоился, зажил своей жизнью, располнел, как отец, и всё чаще стал ходить на охоту и рыбалку. Потом нашел женщину, спокойную работящую, внешне немного напоминавшую Надю. Женился, у них родилась дочь, они переехали в новый дом, в другом районе деревни, взяли с собой мать, Екатерину Андреевну, не по годам постаревшую и ушедшую из школы.
Через пять лет после того, как Дима вернулся, Надежда разошлась и с майором, но так и продолжала шарахаться от Димки, как чёрт от ладана. А вся её бешеная авантюрная «карусель» с мужчинами, выпивкой и гулянками снова завертелась с той же скоростью, что и прежде, только она уже «пела песни» новому молодому мужу, который, как в деревне говорили, был «вылитый Лёшка Баринов».
Сыновья Сергей и Олежка выросли, переехали в Посьву, у них уже у самих были дети, но в гости к матери они никогда не спешили. И хотя «бабушка Надя» щедро дарила подарки и хвасталась налево-направо внуком и внучкой, виделись они всё равно редко.
Егору дали большой коттедж в соседнем городке, где тоже была нефтеперекачивающая станция. Они семьей, как и мечтали, переехали туда и позвали с собой мать. Та никак не хотела уезжать, говорила: «Как же Надя тут одна?» – но на семейном собрании постановили, что дочь справится, а матери будет кем заняться: у Егора к тому времени было уже семеро детей. Мать с тяжелым сердцем, но всё же уехала к Егору.
Люба родила дочку, умницу и красавицу, перешла на более спокойную работу, в медпункт на нефтеперекачке, продолжала дружить с Надей, замуж так и не вышла. Спустя ещё какое-то время, майор Иванейко умер от рака легких. Надя на похороны не ездила, они с новым «Лёхой Бариновым» отдыхали в это время в Турции.
