Правда, начинали незаконно: не было документов. С кем-то договаривались, кого-то ждали, кому-то надо было дать денег, и этот кто-то обещал «железно помочь». «Пизнесмэны мы, конечно, те ещё, но начало есть, конец – будет», – шутил староста. Он долго говорил разные слова, махал руками, уверял, что прорвутся, что «желание и талант важнее всяких бумажек», в общем, был в своём репертуаре. Хотелось ему верить, но что-то смущало Аню, особенно настораживала стремительность и неофициальность: без записи в трудовой всё какое-то неопределенное, неточное.
– Нет, концерты в Доме офицеров, спектакли, проводы Русской зимы всяческие там… слёт Европы и Азии – это пожалуйста, а у тёти Пэ́си на кухне сба́цать – нам слабо́? – налегал на однокурсников Вадик, который явно был в ударе, все галдели.
– В Доме офицеров! Европы! Азии… понесло. Дом офицеров был один раз, а слёт туристов этот, блин, у столба, с границей Европы с Азией постояли и что?! Тоже мне, престиж?! Между прочим, нас туда просили приехать. Всё в тему было. А тут… Тётя Пэ́ся?! Блин, как скажешь, Богдачёв, – парировала Аня.
– Не, а кто нам помешает? Давай сейчас всех бояться?! Кто не рискует, тот не пьёт шампанское и вообще не пьёт, – продолжал выделываться Вадик. – Ку́зина, ты чё, забыла, как мы с тобой… на настоящих собачьих упряжках въезжали?! На плац огромный. Туристы со всех стран! Да, все прихре́нели, вспомни?! Ты чё, Зимушка-Зима?! – Вадик продолжал заливаться соловьём, вспоминал, как подрабатывали на международном туристическом слёте, на знаменитой местной турбазе «Хрустальная», недалеко от Свердловска, где Аня играла Зиму, а он Деда Мороза.
– Помню, «дедушка», всё, помню. Туристы эти подозрительные, хотя туристы они и есть туристы, но откуда они понаехали – неясно. Стояли, как прибитые, смотрели на нас. Но ещё я помню, что слова забыла, вообще-то. Никогда не забуду! Да, ещё в самом начале! Все смотрят, у меня заты́к, чуть весь праздник коту под хвост не пошёл. – Аня вспомнила о позоре на слёте, она стояла перед огромной толпой народа, Вадик сказал свой текст, а она не могла вымолвить ни слова, все ждут, а она молчит.
– Да ладно, коту под хвост… кто старое помянет… Дедушка добрый, он же выкрутился. И ты, между прочим, подхватилась сразу, – приобнял её Вадик, но она убрала руку.
– Короче, споку́ха! Не будет тут сразу такого масштаба. Запричитали! Всё получится, чего вы все, Ань, это выгодное дело, по себе вижу, – подхватил слова Вадика Илья, его друг детства, с которым они учились год, пока он не женился и не ушёл, но работу Илья не бросил, что-то сочинял, подрабатывал ведущим на юбилеях.
– Надо подумать. Дайте время, – попросила Аня.
– Немного дадим, – важно ответил Илья.
– Да ладно, думай, сколько надо, Ань. Но поскорей, конечно. – Он перехватил немного наигранный и грозный взгляд Ильи. – Сама понимаешь, сейчас махина закрутится, можно не успеть. Бизнес – дело такое, – хитро подмигнул Вадик, слова эти из его уст звучали скомканно и вяло, отчего Аня посмотрела на него ещё более растерянно и хмуро.
Проговорили часа три, решили, что начнут без неё, и, если надумает, даст знать. Вадик настойчиво шептал на ухо, что всё устроит, пусть она только приезжает. Ане очень хотелось зарабатывать нормальные деньги, хотелось изменений, ей надоел неродной для неё городок Амози́тск, в котором она сейчас жила. И хотя находился он в ста километрах от Свердловска, не наездишься на её зарплату, да и что делать в большом городе без денег. Уезжала она от однокурсников в непонятных чувствах, по дороге заскочила на главпочтамт, решила позвонить домой, посоветоваться. Пока ждала, когда дадут Ко́шкино, нервно ходила по переговорному пункту. Говорить расхотелось, она пожалела, что поддалась сиюминутному настроению, но заказ отменять не стала. Через полчаса диктор-телефонистка громко объявила на весь переговорный пункт номер её кабинки, и Аня зашла в неё и взяла трубку телефона-автомата.
