Отвесная стена успела стать для него целым царством, где в формах трещин камней он видел горы и озёра, дороги и города, а также замечал лица и образы людей – недобрые, предостерегающие, но пропадали они все так же, как появлялись. С редеющим светом и каждым пройденным сегментом, он и вовсе переставал замечать их, а глубина комнаты ставила иные, более насущные вопросы. Кейтсу не хотелось на них отвечать, потому что вариантов было слишком много. Он цеплялся, хватал и крутил каждый из них в своём мозгу, где последовательности сыпались, как крепости из песка, и возводились заново, песчинка к песчинке.
Свет совсем пропал, а дна всё не было.
Звуки моря на другой стороне стены начали манить его назад. Волны без вопросов бы приняли его и смыли все следы беспокойства. Даже покинутый скиф начал туманно вырисовываться в голове, и тлел надежду о том, что можно было без вопросов вернуться. Кейтс не останавливался. Вскоре, когда верёвка почти подошла к концу, он пятками нащупал под собой опору из неровной каменной кладки, что окружала новооткрытый островок тьмы.
Луна озаряла путь Кейтса даже в самые трудные ночи, но в том начале он был полностью потерян. Неестественная чернота, заполняющая пространство, неустанно поглощала вторгающийся внутрь свет. Ничего, кроме этого, не было. Кейтсу была необходима точка отсчёта, хоть что-нибудь, за что можно зацепиться. Если бы он знал, что тут *так* темно, то перерыл бы все склады в поисках лампы, даже рискнул бы сунуться в кварталы звеньев. А сейчас ему оставалось использовать то, что взял с собой. Он достал квилью. Иногда одной незначительной мелочи хватает, чтобы найти многое.
Естественный свет квильи мог осветить лишь то, до чего Кейтс мог дотянуться. Он шёл вдоль осязаемых стен и, проводя по ним мягким изумрудным светом, замечал редкие крапинки соли, что занёс гуляющий ветер. Пол под его ногами состоял из отдельных каменных блоков, и каждый из них стоял под разными углами, что, вкупе с непроглядной тьмой, несколько сбивало с толку. Кейтсу хотелось отпустить квилью катиться по ним в надежде, что куда-то она приведет, но это был один из последних вариантов развития событий в его голове.
Думая, он не отходил далеко от верёвки и ждал, пытался, спотыкался. Но вот мелькнуло мгновение: Кейтс всмотрелся вглубь темницы и заметил в ней едва заметную точку – в ней он увидел возможность. Для начала неплохой идеей было до неё добраться, а уже потом – поймать, захватить, подчинить…
Как и у всего прочего, у точек должно было быть начало. Кейтс обернулся и посмотрел на самый верх, где бледное пятно, разделённое на два стойкой, держало крюк. Именно оттуда в точку на кривых плитах падал одинокий луч, заметный лишь на самой глубине, где он не терялся среди других подобных ему лучей.
Крюк, следуя импульсу поддёрнутой верёвки, отцепился, и память рук ловко поймала его. Шум волн за стеной перебил глухой удар об наклонный пол, когда другой конец верёвки оказался закинут через тьму рядом с точкой, чтобы прошерстить дно. Не обнаружив осязаемых опасностей, Кейтс направился размеренным шагом к точке, что тряслась, будто её переполнял страх от пребывания внутри этой темницы. Когда он дотронулся до точки, все последние сомнения покинули его, уступив место свету в руке, который соединял его с луной. Рассматривая побледневшую перчатку, Кейтс заменил квилью на флягу из внутреннего кармана – её зеркальная поверхность была как нельзя кстати.
