— Что это с ней? — раздражённо выдохнул Тургэн и грозно обратился к Хедвиг. — Выдерну перья, если будешь и дальше меня задирать!
Мой смех и снисходительное "ххек-ххек-ххек" Хедвиг вырвались одновременно — Тургэн даже растерялся.
— Вы что, смеётесь надо мной? Обе?
— Сын, — послышался суровый голос кагана. — Жду тебя за совете… и твою жену тоже.
Лицо Тургэна тотчас посуровело. Кивнув родителю, он подхватил меня за талию так, что Хедвиг пришлось снова подняться в воздух, и поволок прочь — я едва успела поклониться свёкру.
— Что случилось? — озабоченно спросила благоверного, как только мы добрались к нашей юрте.
Он тяжело вздохнул, невесело улыбнулся и, прижавшись лбом к моему, прошептал:
— Переговоры, как и ожидалось, ни к чему не привели. Мы выступаем завтра на рассвете.
— Куда выступаем? Против них?
— Да, — Тургэн вздохнул ещё тяжелее и, оторвавшись от лба, взял в ладони моё лицо. — Юй Лу, я... не готов к тому, чтобы ты участвовала в битве. Думал, что смогу, но...
— Именно этого и опасалась! — я яростно оттолкнула его.
— Чего "именно"? — немного заискивающе переспросил он. — Что будешь мне слишком дорога и...
— Ты обещал!
— Знаю, но...
— Если так легко нарушаешь это обещание, что последует потом? Ещё десяток жён и полсотни наложниц?
— При чём здесь это?!
— При том, что верить твоим "обещаниям" нельзя!
— Как ты… Это совсем другое! Ты... просто несправедлива!
— Зато ты "честен"! Предупреждала ведь, что после свадьбы не буду коротать дни за вышиванием, и ты согласился! Я не уступаю тебе ни во владении оружием, ни в... чём! А теперь должна плесневеть на женской половине, пока ты ведёшь войны?! Это — несправедливо!
— Никто не заставляет тебя плесневеть, ни на женской половине, ни где-то ещё! Да, ты ни в чём мне не уступаешь, но ты... чокнутая! Ничего вокруг не видишь, когда бросаешься в атаку! — муженёк рассвирепел по-настоящему: глаза полыхают праведным гневом, ноздри подёргиваются. — Я наблюдал за тобой много раз! Ты теряешь разум и всякое понятие об осмотрительности!
— Кто бы говорил о разуме и осмотрительности! Не ты прыгал со скалы чуть ли не на верную смерть?
— Это было лишь однажды!
— И с тех пор так многое изменилось!
— Да, изменилось! Я в состоянии остановиться и осмотреться, потому что думаю о тебе и о том, что моя гибель тебя опечалит! Ты — нет! Потому что... вообще ни о чём в тот момент не думаешь!
— И ты, конечно, знаешь, что происходит в моей голове, потому что "наблюдал за мной много раз", горе-менталист!
— Кто? — на мгновение растерялся Тургэн.
Но я уже резко выбросила вперёд руку, будто призывала в атаку легионы, и скомандовала хищно кружившей над нами Хедвиг:
— Ату его!
Девочка откликнулась на команду незамедлительно, с победным кличем налетев на супруга, не ожидавшего нападения.
— Точно вырву перья! — разозлился он, размахивая руками, но на белокрылую хищницу это не производило никакого впечатления.
— Левое ухо, правое ухо, нос, темя! — вне себя от ярости, мысленно приказывала я, и Хедвиг ловко атаковала со всех сторон.
— Да что с ней?! — в очередной раз попытавшись отбиться, Тургэн повернулся ко мне боком... и я тут же подняла согнутую в локте руку, мысленно приказав Хедвиг:
— Лети ко мне!
По уху моего благоверного сочилась кровь, каплями срываясь с мочки. Я не сдерживалась, и ярость передалась моей питомице, а та сдерживаться тоже не привыкла и "кусанула" принца по-настоящему. Но вид крови, которую я, можно сказать, пролила собственной рукой, подействовал отрезвляюще — меня охватило раскаяние. Подбросив Хедвиг вверх, я с виноватым видом метнулась к Тургэну, смотревшему на меня, как князь Гвидон, наверное, смотрел на скинувшую перья царевну-лебедь.
