– Кавалергарда век недолог, – пожаловался он публике, тут же был взят в плен мощным прожектором и двинулся дальше в белом круге света. – И потому так сладок он…[1]
Публика, заранее подученная, восторженно взревела, послышались аплодисменты и одобрительные выкрики. Даже тетя Ида возвысила голос:
– Вперед, Борис!
А я смолчала, потому что немного отвлеклась: как раз в момент эффектного выхода Барбариски ощутила легкое прикосновение к своей щиколотке и, удивленная этим фактом, нагнулась, присматриваясь к полу под ногами. Разглядела какое-то блестящее колесико, подняла его – это оказалась золотая пудреница, щедро инкрустированная цветными камешками.
У меня таких шикарных аксессуаров отродясь не бывало, Ирка тоже не любительница помпезного дворцового стиля. Значит, это вещичка Марфиньки, решила я и попыталась безотлагательно вернуть роскошную штучку законной владелице, пустив ее по рукам в нужном направлении.
Марфинька помещалась максимально далеко от меня, нас разделяли башибузуки, их матушка и тетя Ида. Я сунула пудреницу Масяне, попросив:
– Передай дальше, – и вернула свое внимание происходящему на сцене.
Последний герой Бородинской битвы шагал к краю сцены, продолжая слегка дребезжащим, но приятным голосом выводить:
– Труба трубит, откинут полог, и где-то слышен сабель звон…
– Стой уже! – довольно громко сказала Ирка.
– Боря, нет! – ахнула Марфинька.
– Еще не смо… – Кавалергард начал следующую строку – и не допел. – Реально не смо…
Потому что на полном ходу рухнул в оркестровую яму.
Глава 3
Следствие ведут лопухи
– Что-что у вас случилось? – переспросил Колян, чем-то громко стуча и скрипя.
Звуки, доносящиеся до меня, наводили на мысль о мчащейся по полю боя конармейской тачанке образца 1918 года. Ее рессоры скрипели, колеса громыхали по кочкам, станковый пулемет пока молчал, но вражеские пули уже свистели – и аккурат у моего виска, поскольку вся эта богатая полифония доносилась из прижатого к уху смартфона.
Тема давних битв, начатая в театре, упорно сохраняла актуальность.
– Ты где и что делаешь? – спросила я, мысленно примерив на мужа конармейскую буденовку с красной звездой и решив, что этот винтажный головной убор ему к лицу.
Еще подумала, что если кто-то изобрел машину времени, то я тоже хочу ею попользоваться. Неплохо было бы сгонять в 2008 год и прикупить биткоинов на всю зарплату.
– Где я могу быть? Дома, конечно. Готовлю ужин. Сам! Кручу фарш для котлет на мясорубке, жарю картошку с луком, – объяснил Колян со смесью обиды и гордости в голосе.
– Огонь под сковородкой убавь, у тебя картошка во все стороны стреляет, – посоветовала я. – И ручку мясорубки крути плавно, без рывков, тогда она не будет грохотать и скрипеть.
– Да, мой командир! Так что, ты сказала, у вас там случилось?
– Герой праздника, старичок-бенефициант, погиб в процессе съемок.
– Какой ужас! – В смартфоне приглушенно громыхнуло, и треск со свистом прекратились. Очевидно, Колян проявил солдатскую смекалку – накрыл сковородку крышкой, и слышимость сразу улучшилась. – С другой стороны, разве не об этом мечтают все артисты? Умереть на сцене!
– Строго говоря, он умер не на сцене, а под ней, – уточнила я. – Упал в оркестровую яму и сломал себе шею.
– Значит, съемки закончились досрочно и ты скоро будешь дома?
– Наоборот. Я звоню предупредить тебя, что заночую либо у Марфиньки, либо у тетушки, если она придет в себя настолько, что можно будет увезти ее домой на Петроградку. Прямо сейчас старушка пьет, как воду, какую-то домашнюю настойку на спирту, о которой Марфинька сказала, что это превосходное успокаивающее средство.
