Дневник неофита: исповедь новичка - страница 2
Коля бросил прощальный взгляд на «пайку», и я почувствовала себя гитлеровцем, пытающим маленького ребенка. Но остановиться было выше моих сил, «Остапа несло». Была не была, не выдержав собственного ритма, я рванула в бой и заголосила:
– Коленька, ты болен? Или снова проигрался в покер? Может, у тебя появились враги, которые запрещают тебе есть что-то, кроме хлеба (что за бред я несу ― какой покер, какие враги)? Ты можешь ничего не скрывать от нас. Ты же знаешь, что вместе мы всегда находили выход. Даже когда Ленка пыталась тебя захомутать, спасли тебя. Кончились деньги? Возьмем в долг, но я больше не могу смотреть, как ты превращаешься в нового героя Вселенной Марвела под именем Пожиратель хлеба.
Знакомым жестом Коля стал растирать левой ладонью затылок, разминать невидимые мышцы и позвонки, что означало смущение, нежелание врать и, одновременно, обреченную невозможность уйти от неприятного разговора:
– Люд, все хорошо, я просто пощусь.
– Зачем тебе диета? Ты и так тощий. Я устала отбиваться от твоих взволнованных почитателей, ругающихся, что тебя перестала кормить. Ты болен?
– У меня пост. Сейчас весна, весной у православных пост. Его называют Великий. У католиков такой же пост. Но так как я – православный, у меня Великий православный пост.
И тут я заплакала, буквально взвыла от отчаяния:
– И зачем ты скрывал? Думал, не узнаю, не замечу? Что Олегу не скажу?
– Люд, ты о чем сейчас?
– Да все понятно. ― Испытывая облегчение от сошедшего на меня озарения, я полезла в сумку в поисках салфеток. Вытащила ключи, помаду, очки и забыла, что ищу. ― Сейчас весна. А ты болен такой болезнью, когда весной и осенью случаются обострения. Не знаю, как тебе раньше удавалось скрывать. Ты на колесах, что ли, сидел и они кончились? Так купим еще, я рецепт у маминого знакомого психиатра АлександрСергеича попрошу…
– Люд, я серьезно про пост.
В мгновение стало понятно, что салфеток я не найду и все теперь изменится от этой пропажи. Может, если оторвать от рулона туалетной бумаги лепесток, хотя бы что-то удастся спасти? Дошла до туалета. Вернулась с пустыми руками ― бумагу я купить забыла.
– Серьезно? Серьезно ― это значит, что я должна теперь тебе кашки на воде варить и капусту квасить? Так ты знаешь, что я этого не люблю и не буду.
– Люд, во-первых, я никогда не просил ничего квасить.
Кажется, мне удалось-таки вывести его из себя.
– А во-вторых, пост совсем не в том, чтобы жевать мокрый и соленый капустный лист. Ты просто еще не знаешь, но если хочешь ― расскажу.
Заслушавшись, машинально поставила левую ногу на стул, локтем правой облокотилась на согнутое колено. Любимая поза почти успокоила, и, взяв себя в руки, я снова перешла на свистящий шепот. Процедила:
– Как жить будем?
Коля неприятно дернул головой, выражая недоумение:
– А что изменилось? Как жили, так и продолжим. И по мне, так неплохо жили. Вы с Олегом те же, я все тот же.
Тут он, конечно, малость, загнул.
– Так ты же теперь, этот, как правильно ― адепт?
Коля улыбнулся, на секунду превратившись в прежнего.
– Христианин. Православный.
– Да хоть черт лысый.
Коленька затвердел телом:
– Люд, при мне не чертыхайся больше, пожалуйста. Не вспоминай сатану, не призывай нечистую силу, она может появиться и начать строить козни.
– Коль, это ж чистой воды обскурантизм.
– Как скажешь, а чертыхаться при мне не надо.
24 марта
Как же холодно ― сил никаких нет. Каждый день смотрю прогноз погоды, а он никуда от минус десяти не уходит. Друзья шлют фотографии из разных стран. У них все цветет, фрукты появились, а я каждый день думаю купить «кошки» на ботинки, чтобы не скользить по противному ледяному снегу. Останавливает лень и нежелание ходить в уродской обуви. Обувь должна быть красивой. Всегда.