Ноябрь, научи меня
В кромешной тьме видеть свет.
Научи оправданиям твоим,
которых нет.
*****
Перед тем как сделать эту запись, почитала ИИ. Интернет гласил: «Заговенье приходится на день памяти святого апостола Филиппа, поэтому пост называют также Филипповым». Так стало понятнее. А пока искала, наткнулась на цитату Отца Церкви по имени Иоанн Златоуст: «Ошибается тот, кто считает, что пост лишь в воздержании от пищи. Истинный пост есть удаление от зла, обуздание языка, отложение гнева, укрощение похотей, прекращение клеветы, лжи и клятвопреступления».
Значит, я была права, не в еде дело. Стала читать дальше, о том, почему у нас празднуют Рождество 7 января, а католики и, оказывается, часть православных – 25 декабря, но запуталась в календарях и цифрах. Я так и не поняла, по какому календарю мы живем ― григорианскому или юлианскому. Может, когда-нибудь еще почитаю.
25 декабря
Сегодня я плакала. Из-за Коли. Впервые.
Мне очень хотелось порадовать мальчиков, устроить им праздник. И я пошла на самую раннюю службу, на которую была способна встать, ― благо потеплело до нуля. Хотя, на мой вкус, говорить о потеплении можно после плюс шестнадцати, но выбирать не приходится, берем что Бог послал.
Прибежав, наготовила кучу вкусной еды, накрыла стол, поставив в центре припрятанный рождественский венок с красными свечками ― пусть будет Рождество номер раз.
С Колей случилась истерика. Кажется, тоже впервые. Он что-то кричал о язычестве. Что красный цвет символизирует цвет крови Христа. И плевался мне в лицо. Не специально, конечно, просто я стояла рядом, и оказывается, если Коля говорит громче обычного, он сильно плюется. Олег молчал. Судя по его лицу, он был «за» Колю, но манера изложения аргументов ему была не по душе.
Я не стала слушать до конца или извиняться. И со стола убирать не стала. Пусть сами со своим православием убираются как и куда хотят. А на Новый год и второе Рождество уеду к родителям, с этими турпоходами по церквям год не была у них.
Не знаю, на кого я больше злилась – на мальчишек или на себя. Я мечтала организовать домашний праздник, а меня обвинили в идолопоклонстве и неграмотности. Задумавшись, на автомате включила телек, где по одному из кабельных каналов показывали «Жертвоприношение» Тарковского. Ну, пусть идет, хотя не сказать, что я фанатка последнего фильма Андрея Арсеньевича. Очнулась на словах: «Странно, что, когда люди собираются вместе по единственному признаку общности в производстве или по географическому принципу, они начинают ненавидеть и притеснять друг друга. Потому что каждый любит только себя». Тут-то я и заплакала.
26 февраля
Писать не хотелось. В церковь тоже. Пришлось пинать себя в обе стороны.
В тот день я уехала ночью (ого, оказывается, я умею сочинять каламбуры). Чуть не забыла – надеясь со мной поговорить, Олежка скребся в дверь, но я не открыла. А когда я исчезла, каждый день звонил, я ни разу не ответила ― отдыхать так отдыхать.
Не ответить оказалось просто, прекратить думать ― сложнее. За новогодним столом, в гостях, в театре я не переставала внутренне проговаривать тот день. Монологи особенно удавались ночью: я с легкостью разбивала Колины доводы, приводя один за другим все более сильные и яркие аргументы в свою защиту. Вот только спать удавалось плохо.
Это заметили даже родители, которые обычно не проявляли интереса к внешнему виду дочери, любимой ими просто по факту существования. Но тут и присматриваться не надо было, я стала вялой, равнодушно жевала даже любимую осетрину, а однажды уснула во время батальной сцены в кино. Проще всего оказалось объяснить мое состояние ссорой с Олегом (отчасти правдой) и приврать, что разругались мы по моей вине: они настолько верят в Олега прекрасного, что им куда проще принять за чистую монету скандальность дочери, чем допустить мысль, что он способен не поддержать меня.
