Дневник - страница 4

Звонок. Frau Kunsmann (мать Sussanne). «Позовите, пожалуйста, Frau Drügg».

Я: Вы имеете в виду Frau Chartschenko-Drügg?

Естественно, после телефонного разговора, я сказал, что в кругу моих знакомых ты представляешься как Ch.-Drügg, а в кругу знакомых и родственников Вольфганга, как Frau Drügg. Тем самым доказываешь, что для тебя важнее бывший муж, чем я и, конечно же, деньги. К ним ты хочешь быть поближе.

Собирается читать свой рассказ одна женщина и мнется нарочито и т. д. Затем говорит: «Может быть, я сяду?» Я вставил: «Может быть, мы встанем?» (и уйдем, подумал).

Когда зашла речь о положении на рынке труда и о ситуации в предвыборной кампании, я стал задавать конкретные вопросы, на что она мне сказала: «Сейчас я не могу тебе точно ответить, так как я уже 10 лет, как ушла из политики. Я понял, что здесь все ясно и посмотрел на нее с состраданием, причем глубоким.

Придралась к тому, что я пыль не вытер с телевизора, обозвав меня последним лентяем, добавив к тому, что живу за их счет. Я заметил, что причина в другом.

Тут я спросил ее: «Я не мою посуду каждый день?» – Моешь.

«Я не убираю квартиру пылесосом?» – Убираешь.

«Я не выполняю твои просьбы?» – Выполняешь.

«Что же тебе еще надо?» Ответ: «Я вижу здесь много работы, которую необходимо делать. На что я ответил, чтобы оставила меня в покое. Потом посыпалось, как из рога изобилия: «Убирайся вон!» Хорошо, сказал я, но для этого я должен найти работу сначала. И, пожалуйста, не надо больше этих сцен с пылью. На следующий день, как ни в чем не бывало: «Liebling…»

Снова придирки. Почему мы идем (Артем и я) впереди, а она сзади? Почему Артем не стелет простынь (это было всего три раза за два месяца), мол, делает это специально. Почему при выборе женской обуви в магазине я не проявляю внимания? В результате, я сказал так: «С 1 августа я плачу тебе за квартиру и питание». Она сразу повеселела.

Ворвались (буквально) в квартиру на Gatherhofstr.133, последний этаж слева, Кристиан, Эгмонд и ее бывший муж, Волфганг и, угрожая, потребовали, чтобы я немедленно покинул квартиру и отдал ключи от нее. Аннекарина была с ними и вошла последней. Когда я спросил: «Ты этого желаешь?» Ответила: «Да». Кристиан пытался меня запугать, схватить за одежду, на что я с улыбкой дал ему по рукам. Я отдал ей ключ, не успев взять все необходимое с собой, и она отвезла меня к Хильдегард. Шел дождь. Никого не было дома, и я с Артемом (племянником) пошел по улицам Meerbusch, куда глаза глядят. А она уехала в Nierst.

Завтрак. Показывает мне счёт – налог на машину (Kfz-St.) 460 евро в год и добавляет, что

страховка – столько же. Я ошалел, затем сказал: «Нужно машину продавать немедленно и купить простенькую. Ответ: «Нет, я буду до конца на ней ездить, престижно. Помнишь, как русские, когда нас видели, сказали: О, они на мерседесе ездят!» Я подумал: А меня 3.07.02 в 16 ч. из квартиры вышвырнула с помощью мужа и своих двух сыновей потому, что я за квартиру и еду не платил 1,5 года, хотя у меня целая папка с отказом о приеме на работу была (телефонных отказов еще больше). Все не в счет. Я не могу ей дать столько денег, сколько ей мог бы дать ее бывший муж.

К событиям 3.07.02. Спустя 3 дня, она мне сказала, что решающее значение сыграли слова Вольфганга: «Я люблю Gabriele». Она мне призналась, что он ее тем самым оскорбил, так как она сохранила верность семье и ему в финансовых отношениях. «Он не должен был говорить эти слова». (Цитата.)