Дневники и мемуары - страница 19

Скоро поступила разнарядка – два человека из пулемётной команды направить на учёбу красных командиров. Я и Никулин (молча) написали рапорта комбату. Нам выдали командировочные в школу, но требовалась подпись комиссара батальона, который был в отсутствии. Я стал передавать взвод, когда узнали, что мы уезжаем. Как-то явился наш комбат, молодёжь запротестовала нашему отъезду, он пообещал им пересмотреть этот вопрос. Дождавшись комиссара, нам подписал он документ. Я попросил комиссара выдать мне документ о принадлежности к партии. Он велел написать техсекретарю. Но когда тот сверился по документам – оказалось, что на моём заявлении (о принятии в партию) наложена резолюция предсобрания: «Принять в члены партии», а в протокол секретарь собрания не записал. Комиссар посоветовал мне, чтобы я обождал дней пять до общего партийного собрания. Ждать было нельзя потому, что комбат бы отменил свой приказ о посылке нас на учёбу.

Возвратясь от комиссара, я приказал своему ездовому, быстрее подать подводу, и в 12 часов дня отправились на станцию, хотя поезд отходил в 6 часов вечера.

Итак, мы приехали в г. Одессу, в распоряжение штаба бригады. Из штаба бригады получили командировочное (на двоих), направляемся в г. Москву, в управление главных военных заведения (УГВЗ). Но из Одессы требовалось разрешение коменданта города на право выезда.

Пошёл я к нему за разрешением, но комендант отказал. Я настоял на своём, что не выйду из комендатуры, пока не дадите разрешение. Комендант арестовал меня и посадил за решётку. Часа два просидел, решил написать докладную комиссару бригады о своём аресте. Но в это время часовой открыл дверь и приказал: «Выходить, можете быть свободным». Вышел, попытался было опять пройти к коменданту, но часовой не пустил. На второй день я послал Никулина к коменданту. Он получил разрешение на выезд. У кассы стали в очередь для получения проездных билетов. Кассу открыли и сообщили, что билетов нет. Поезд отправился.

На второй день опять стали в очередь. Но мы удивлялись, что вчера касса билеты не продавала, а поезд отправился полный пассажирами. Стали присматриваться вокруг вокзала. Я заметил, что в дверь со двора проходят люди с билетами. Идут два человека через двор к кассе. Подошли к кассиру и она им выдала билеты. В след за ними и я подошёл. Кассир сказала: «Стойте там в очереди за билетами!» Я ответил ей, что вчера стоял 3-ий в очереди, и ни одного билета вы не продали. Что же нам последние кальсоны проедать. Тогда кассир и нам выдала билеты. Сели вечером и отправились на Киев. Находясь в Одессе, мы купили себе хромовые ботинки, белые рубашки, суконные брюки и 4 ½ пуда соли. В Киеве мы купили 3 ½ пуда пшеничной муки.

Всё это мы хотели завезти по домам, рассчитывая ехать через Белгород на Москву. Но маршрут нам изменили: Киев – Брянск – Москва. Мы стали просить коменданта, чтобы ехать через Харьков, но он отказал. К поезду нашему прицепили вагон для командировочных в Москву. Забрав всё это с собой, поехали. Утром, рано, под Брянском Никулин соскочил с поезда про себя, когда поезд почти остановился на станции, но затем набрал скорость и прибыл в Брянск. Никулин не приходил в вагон, я вышел его поискать и хотел уже заявить коменданту, но был дан второй звонок, я поторопился в вагон. Подъезжаю к станции Сухиничи вечером. Поезд остановился и в наш вагон заходя два из ГПУ. Спрашивают: «Есть Белокопытов?» Они предложили мне вылезать. Я им ответил, что у меня вещей много.