До вскрытия - страница 7
Такой становится «Голубая линия», если смотреть чуть внимательнее. Лагерь, в котором всё правильно. Всё удобно. Всё прозрачно
Но даже самая прозрачная вода может скрывать глубину, в которой нет дна.
Глава 4. Без вскрытия.
– Печень удалена, аккуратно. Без признаков борьбы, без следов насильственного вскрытия – кроме самого разреза. Инструмент – тонкий, хирургический. Чистота полости – не характерна для уличного убийства. Это не обычный нож. Это было сделано с пониманием анатомии и протокола.
Доктор Сантильяна, главный патологоанатом при городской больнице Порто-Верде, говорил ровно, почти лениво. Он стоял в белом халате, в чистой прохладной комнате, рядом с телом, лежащим под лампами, и делал пометки в планшете.
Напротив – Моралес. Следователь с вечно усталым лицом, сутулой спиной и пепельной сигаретой, которую он не мог выкурить в помещении, но держал между пальцами по привычке.
– Никакой борьбы? – уточнил Моралес, глядя на серое лицо мужчины на столе. Оно всё ещё казалось странно спокойным.
– Ни гематом, ни кровоподтёков, ни даже царапин. Как будто он просто заснул.
– Внутри – всё чисто?
– Остальные органы на месте, да. Но печень… как будто вынули по протоколу. Даже с подшиванием сосудов. Это делал не дилетант. А ещё интересный момент – следы послеоперационной промывки. Похоже, промывали формалином или раствором натрия. Очень профессионально.
Моралес молча кивнул. Он ненавидел такие случаи – не потому, что они были сложны, а потому что требовали думать не как полицейский, а как врач. А он врачом быть не хотел. Никогда.
Он достал из внутреннего кармана блокнот, сделал короткую запись. Вздохнул.
– То есть, мы пишем: убийство с хирургическим изъятием органа?
– Если хотите звучать драматично – пишите. Я бы написал: «неестественная смерть с анатомической модификацией».
– Вот и прекрасно, – пробормотал Моралес. – Спасибо, доктор.
Он вышел из морга, закуривая сразу, как только дверь за ним закрылась. На улице уже было жарко, солнце припекало, а на горизонте тянулись к морю пальмы, будто ничего не происходило.
Доклад он делал начальнику коротко, почти машинально:
– Мужчина, 45–50 лет. Личность не установлена. Печень удалена профессионально. Судя по всему, убийство. Мотив неясен. Следов борьбы нет. Убийца – человек с доступом к медицинским инструментам и анатомическими знаниями.
Комиссар слушал с отсутствующим выражением. Затем откинулся в кресле и сказал:
– Что, чёрт побери, ему сдалась эта печень?
– Пока не знаем. Но если начнут исчезать другие органы – это уже будет паттерн.
– Не устраивай мне хоррор-сериал, Моралес. Действуй. Определи личность, проследи камеры, работай по улицам. И держи прессу подальше.
– Понял.
Он уже собрался уходить, когда услышал:
– Ах да, и Орлову свою прижми. Слишком любопытна.
Моралес усмехнулся про себя. Орлова и правда была слишком любопытной. И слишком настойчивой для младшего инспектора.
Через три дня Катя снова стояла у корпуса патологии. Но не из-за мужчины с вырезанной печенью. Сегодня всё было сложнее.
Из «Голубой линии» поступило сообщение: умер ребёнок.
Мальчику было тринадцать. Его звали Луис. Он умер ночью, во сне. Без звуков, без крика, без видимой причины. Просто не проснулся.
Официальный диагноз: острая печеночная недостаточность. Сертификат о смерти был заполнен быстро. Лагерь передал тело в морг – с указанием на «естественную причину».