Кайл сидит рядом и занимается своим любимым делом: игнорирует меня. За все утро мы и словом не перемолвились. Как только мы устроились на своих местах, он принялся листать журналы, которые выдали в самолете. Когда мы взлетали, он смотрел какой-то скучный документальный фильм о пингвинах в Антарктиде. А теперь он читает комиксы, которые достал из рюкзака. Я его не виню. Будь я на его месте, я тоже вряд ли бы изнемогала от желания завязать разговор.
В тысячный раз он смотрит на часы на правой руке. Такие часы ― с темно-синим ободком и тремя маленькими круглыми хронометрами, на металлическом ремешке ― были в моде в прошлом веке. Красивые; они делают Кайла стильным, почти харизматичным. Я смотрю на стрелки часов. Полдень. В это время, чтобы ни случилось, Ротвеллы отправляются на воскресную мессу. Они, наверное, уже беспокоятся, куда это я запропастилась, и если до сих пор этого не сделали, то примерно сейчас они заявляют в полицию о моем исчезновении. Но ни полиция, ни кто-либо другой меня теперь не найдет. Никто и ничто не заставит меня сделать операцию на сердце.
Впервые за всю свою жизнь я свободна. Все благодаря Бейли. Без нее меня бы даже не было в этом самолете. Работа ее последнего парня, помимо всего прочего, заключалась в том, что он помогал невинным людям обрести новую личность, чтобы обойти барьеры, которые ловко ставит перед ними коррумпированная и несправедливая бюрократия. По крайней мере, так он говорил. До встречи с ним я не знала, что получить фальшивый паспорт так легко. Я вообще не знала, что паспорт можно подделать. В паспорте, который он сделал для меня, рядом с фотографией стоит имя Мириам Абельман. Мне нравится имя Мириам. Оно внушает мне некоторую иллюзию, как будто я из Европы.
По проходу движутся две стюардессы. Они толкают перед собой металлическую тележку, в которой, судя по запаху, находится что-то съедобное. Я умираю от голода ― не ела со вчерашнего вечера. Я оглядываюсь по сторонам и вижу, что перед другими пассажирами находится что-то вроде столика. Не помню, чтобы мне выдавали такой, поэтому заглядываю под сиденье ― там ничего нет. Я проверяю по бокам, но и там пусто. Может быть, на спинке? Отличная идея! Я смотрю на экран телевизора на кресле передо мной ― вдруг там есть какие-нибудь инструкции, которые я не заметила, но их нет. Я просто не могу найти эту благословенную штуку, а стюардессы с каждой секундой все ближе. И тут оп! ― рука Кайла протягивается над моими коленками и щелкает маленьким рычажком на сиденье впереди. Неуловимый столик раскрывается передо мной.
– Спасибо, ― говорю я.
Кайл снова уткнулся в свои комиксы, но я продолжаю:
– Нет, серьезно, кто бы мог подумать, что это так просто? В таком продвинутом, ну ты понимаешь, самолете ожидаешь обнаружить более сложную систему выдвижения столиков, так ведь?
Он качает головой. «Что за дурочка», – написано у него на лице. Конечно, я тут показала себя не с лучшей стороны, но я действительно ожидала чего-то более… Не знаю, просто чего-то большего. Стюардессы добираются до нас. Одна из них, в симпатичной темно-синей униформе с лиловым шевроном, грациозно наклоняется ко мне и спрашивает:
– Что вы будете, мисс, ― мясо или рыбу?
– Ни то ни другое, спасибо. Я вегетарианка.
– Мне очень жаль, мисс, но специальные блюда нужно заказывать не менее чем за двадцать четыре часа до рейса.
